Колыбельная

На той изнурительной, давней войне
В ущелье глубоком, средь скал ледяных
Мальчишка томился, мечтал о весне,
О доме, о маме, о ликах святых.

На клиросе он раньше славил Христа.
По запаху ладана часто скучал.
Он воином не был. Когда темнота
Спускалась с вершин, он Псалтирь открывал,

Которую прятал на дне вещмешка.
Он помнил псалмы. Он губами их пел.
А имя носил, как святитель, - Лука,
По-черному Слово сквернить не хотел.

II

В ту ночь холод душу морозом сковал.
И сжавшись в комок, помолившись молчком,
Лука за окопом валун увидал,
Подполз и спиной привалился тишком.

Потом колыбельную робко запел
И тенором нежным встряхнул тишину.
Вой ветра в душе заглушить он хотел
И эту проклятую, злую войну.

Солдаты охаяли, пулей грозя
И снайпером метким с другой стороны.
В горах под прицелом петь песни нельзя:
В холодных окопах - все чьи-то сыны.

III

Ни пули, ни брани не слышно в ответ,
И ствол не стреляет, и враг удивлен.
Как вдруг подхватил предпоследний куплет
Глубокий, красивый, мужской баритон.

Из вражьего стана, не зная слова,
Мотивом знакомым летел в горы звук.
Так мальчик с мужчиной на голоса два
Солдат врачевали от нравственных мук.

Притихли. О, чудо! С другой стороны
Раздался в ночи Покаянный канон.
Лука его помнил. Бог соединил
Два вражеских лагеря с давних времен.

IV

Вот в храм, где служил старый регент Лука,
На праздник церковный пожаловал хор.
Построил свой клирос седой великан.
Поверх ликов певчих, он глянул в упор

На русского регента. В черных глазах
Мелькнула улыбка, лицо освятив,
Гортанью напел прозвеневший в горах
Простой колыбельной великий мотив,

Которым в ущелье он душу целил,
Когда обрушалась огнём тишина...
И выжили оба! И мир наступил!
И миром окончилась с Небом война!