Аленка сибирская

В таёжной глуши, где только метели поют,
Где восемь  месяцев зимы живут,
Стояла деревня, забытая богом,
И лес подступал к ней, как тёмный излом.
На самом краю, у сосновой поляны,
В избушке Алёна жила без родни.
С четырнадцати лет, как река унесла
Родителей в бездну, осталась одна.
И детство ушло, словно талая весть,
Пришлось научиться и выжить, и есть.
С отцовским ружьём выходить на заре,
Читать письмена на морозном снегу.
По первому снежку, по хрупкому льду
Она находила и след, и еду.
Чинила силки, ставя петли хитро,
И знала, где в речке блестит серебро.
Ей спутником верным был приблудный пёс,
Что нёс её ношу и чувствовал слёзы.
Он рядом ложился, когда тишина
Сжимала ей сердце, как в лапах сосна.
Был каждый рассвет испытанием сил:
То рысь у курятника тенью скользил,
То шалый медведь забредал в огород,
То саму чуть не затянул болотный водоворот.
Но жалоб не знала. Одной лишь свечой
Могла разогреть свой очаг ледяной.
Уху наварить, перевязывать раны,
Смотреть, как туманы ползут над поляной.
А вечером, сидя у жаркой печи,
Где тени плясали, как злые сычи,
Листала журнал, что в сундуке сберегла, —
И в нём её тайная жизнь расцвела.
Там город сиял миллионами глаз,
И девушки в платьях кружили под джаз.
Там были кафе, тротуары, огни,
И шли по асфальту счастливые дни.
Она представляла, как выйдет из тьмы,
Из вечной, суровой таёжной тюрьмы.
Как встретит любовь — не как дикий буран,
А нежную, тёплую, словно туман.
И глядя на звёзды сквозь дым из трубы,
Шептала, не веря в капризы судьбы:
«Там, за перевалом, за сотнями вёрст,
Есть мир, что не знает ни бурь, ни гроз».
Пёс Серый вздыхал, поднимал чутко бровь,
Как будто вникая в значенье тех слов.
Он знал: тайга держит крепко, как мать,
И тех, кто уходит, не ждёт благодать.
Но в сердце Алёны горел огонёк,
Что был и упрям, и высок, и далёк.
Надежды костёр, что метель не задует,
Который дорогу к мечте нарисует.
Она ещё выйдет из этой глуши,
На зов своей юной, упрямой души.
И город увидит, как в детстве звезду,
Сказав своей прошлой зиме: «Я иду».