Про Тори

Я расскажу вам историю
 про девочку Тори.
Канва всем знакомая,
 хоть и недобрая.

Тори была прекрасна,
 как первые морозы.
Глаза — ярко - зелёные,
 губы — дразняще - страстные.
Она любила цветы.
Преимущественно розы.
Обязательно красные.

Она была полна любви,
 хоть её родители и были…
Ну, что сказать. Век учись — век живи.
Когда в детстве недолюбили —
 это тоже урок.
Так уж вышло:
 из неблагодатной почвы
 вырос такой прелестный цветок.

Она встретила мужа.
Он красавец, хорош собой,
 душа нараспашку.
Она обезоружена
 с первого взгляда.

Ну, не будем затягивать балладу.
Пробежимся сжато.

Я расскажу вам историю
 про девочку Тори.
Вдалеке воет скорая,
 но всё начиналось спокойно.

•••

*Тук-тук.*
«Ты спишь?
Открой дверь, малыш.»

«Тори, детка, ты слышишь?»

«Ну же…
Будь послушной.»

«Ты меня вообще слушаешь?!
Открывай, я сказал!»
Гнев затягивает глаза.
Он ломится, вырывает ручку.
Он ощущает азарт, давит по газам.
Её страхом скручивает.

Блики.
Вспышки.
Она бежит.
Ноги в кровь.
Он догоняет.
Бездушно
 бьёт её, душит.
Расскажи, как жить
 в этом ужасе?

«Ну давай, скажи что нибудь, с*ка!»
В скулу прилетает хук.
Кулаки - барабаны
 отбивают сердечный ритм,
 отправляют в нокдаун.
Проверенный алгоритм.
Круговая порука.
Обычная бытовуха.

Она его любит
 больше всех на свете.
Но денно и нощно
 слышали все соседи,
 как он доставляет муки.
(То ли от гнева,
 то ли со скуки.)
Кровь липкая, как самбука.
Она пищит ультразвуком.

Стены алеют миллионом плеяд.
Он звереет:
«Это начал не я!»
Он выпускает яд.
Кулаки отбивают ямб.
Разряд! Ещё разряд!

Любовь — открытая рана.
Слишком рано.
Рассвет.
Разрываются барабаны.
Раскрываются органы.
Она донор.
«Угомони, бл*ть, свой гонор!»

Он разгорается,
 горячится.
Кулак вколачивается в ключицу.
Кровь заливает глазницы.
Отрывается роговица.
Мир кружится вереницей.
Мозг в кашу.
Ей страшно.
Ей тошно.
Он душит.
Она визжит.
Она обезображена.
Безоружна.
Он слетает с катушек.
Мышцы рвутся, как ниточки мулине.
Она кукла, муляж.
Шоу круче, чем в Мулен Руж.

Гематомы расцветают маками.
Он смакует истошный крик,
 тянет её за патлы.
Паркет заливает патокой.
Всё покрывается мраком.
Он входит в раж:
 толчок,
 пинок,
 треск,
 лязг,
 визг,
 шлепок.
В позвоночник, в желудок, висок.
Он жесток.
Боль пробивает — электрошок.
Крови поток.
Взгляд в потолок.
Хлопок.
Кулак - молоток
 отбивает мясо,
 как мягкий хлопок.

Удар, ещё удар!
Смерть — божий дар
 по сравнению с этим.
Горячие слёзы
 на холодном паркете.

«Ты вечно врёшь! Меня за*бала ложь!»
По телу дрожь.
«Давай, скажи что-нибудь!»
Невнятный скулёж.
«Что, с*ка, не можешь?»
От слёз тушь. Громыхает туш.
Она тихо молится:
«Лишь бы не достал нож.»

Она ревёт.
Он рвёт.
Шум.
Гам.
Кости ломаются пополам.
Вой разносится по этажам.

Ему всё равно.
Он в говно.
Он вмазанный,
 размазывает
 её
 по полу.
Нах*й полумеры!
Добить
 полумёртвое тело!

Мир даёт трещину.
Она трепещет.
Ей мерещится рай.
Она, кажется, видит Кришну.
Он рехнулся. Смеётся.
Она крошится.
Слёзы потоком льются.
Пульс еле бьётся.
Ей страшно.
Ей надо бежать.

Но она его любит.

И поэтому
 остаётся.