Однажды летней ночью

Однажды летней ночью я ощутил присутствие, незнакомец в тени меня преследовал по пятам. Постоянно везде он мой шаг сопутствовал, его мрачный след замечал я то тут, то там.
 
Очень долго пытался просить, чтоб меня спасли, чтобы скрыли скорей от того незнакомого лика. А в ответ лишь слышал «Да хватит же чушь нести! Понятно, что никого нет. Ни одной, даже там, улики!»
 
Постоянно твердили, что я сам всё себе придумал. «Может, скучно мальчишке безмозглому жить на свете.» Но как только мир вырывался из дневного шума, замечал силуэт знакомый на стоящем вдали табурете.
 
В одну самую тёмную ночь, наконец он ко мне пришел. Скинул плащ, сел за стол, на сиденье махнул рукой: "Ты послушай, я понимаю, пугать мелких — нехорошо. Просто боялся, что ты убежишь, поняв что я другой"
 
Тихо сев, я окинул его быстрым взором уже вблизи. Осознал, что все годы явно боялся зря. Это был паренек, лет, примерно так, двадцати, и по виду не сильно похож был даже на бунтаря.
 
Немного курносый нос, кудри падают на глаза: глубокие и грустные, они глядят в самую душу. Исподлобья, он смотрел, всё внутри будто грызя, вырывая все внутренности прочь наружу.
 
Рассказал он про жизнь, про любовь, про смерть , что иногда конец на самом деле лишь старт пути. Что маленьких, как я, нужно всегда беречь, незаметным взором каждый день по пятам вести.
 
Под рассвет он ушёл. Оказалось, что насовсем. Мямлил что-то про мудрость и свои года. Говорил, мол, увидимся лет через, этак, семь. Обещал меня помнить, не забыть никогда.
 
Прошло много времени, про него я уже забыл. Это сделать легко, от череды трудностей и неудач. Стал взрослее, умнее, грустнее чем был. В общем, сам себе стал судья, сам себе и палач.
 
Но однажды, взглянув в разбитое, покрытое пылью стекло, я на миг не поверил своим глазам: оттуда, как явь, исподлобья, увидел я его взор. И как гром, осознал, незнакомец — не силуэт в плаще.

Этим парнем всегда был я сам.