На пустыре

                “А помнишь, друг, команду с нашего двора?”
                Ю.Визбор
По правде, очень мало фотографий
Оставила та славная пора...
Вдали - с крестом во лбу больничный “РАФик”,
По центру - мы. Давно не детвора.
Пустырь у Тимирязевского леса.
С УЛЫБКОЙ смотрит наш десятый класс:
Вон Балабол, Арсен, Ван Дамм, Принцесса
И Ледокол - могуч, как контрабас...

Звонок. “И кто же это на ночь глядя
Пришёл?” - “Мам, это, кажется, ко мне!” -
“Да кто там?” - “Ваня, он... принёс тетради...”
Ван Дамм - косуха, клёпки на ремне -
“Ну что, Принцесса, ты сегодня с нами?
На стрелку приезжают любера...” -
“Ори потише! Тсс... шнурки в стакане*...
Я выйду, подожди в конце двора!”

Шнурки на кухне попивают кофе.
“Мам, я пошла с собакой! Ладно, да?” -
“А Ванечка тебя домой проводит?” -
“Конечно, мам! До дома, как всегда!”
“Гостей” встречаем около Гражданской:
Ван Дамм, Арсен, Принцесса, Балабол,
Конечно, наш мыслитель - Ося Спасский,
Детдомовцы и Лёха-Ледокол.

Москва. Октябрь. Пустырь у лесопарка.
Кругом - чертополох, крапива, сныть...
“Ну что, братва, сегодня будет жарко!
Но уговор - лежачего не бить!”
Кулачный бой - кровавая забава!
И вроде бы, нам нечего делить.
Здесь виноватых нет, как нет и правых -
А главное - здесь некого винить.

Десятый класс. Конец восьмидесятых.
Шатается Берлинская стена.
И нам плевать на наши аттестаты:
Трещит по швам великая страна.
Что нам внушали с детства - стало ложью,
Ведь ось истории - всего лишь ржавый штырь.
И лобным местом, вехой придорожной,
Оплотом нашей веры стал пустырь.

Мы - дети пустырей. Мы - не герои.
Пробился в депутаты Балабол;
Арсен - законник; Ося - там, за морем;
Под Грозным спят Ван Дамм и Ледокол.
Без пустыря мы стали бы другими.
Наш кров - чертополох, крапива, сныть.
Мы - неприкаянные странники пустыни,
Но чтим закон: лежачего - не бить!

*Эпичный сленгизм “шнурки в стакане” в 80-е молодёжь практически не использовала; выражение бытовало в тех семьях, где родители в своё время имели отношение к стилягам или хиппи.