Я помню...

Я помню страшные те годы,
Как провожали на войну:
Котомки белые, подводы…,
И молчаливую толпу,
Родных, подвыпивших от горя,
Двухрядки резкий перебор,
Плясавших девок поневоле,
Частушек горестный задор.
Как с «Улочной» шли по деревне,
Сквозь слёзы пели с причитаньем.
Сливалось пение – рыданье
В многоголосое  Страданье:
« Как Бурко тонет, Бурко тонет,
Да Бурко тонет на воде»
Визгливо вторили  гармони:
« - Нас похоронят на войне»
И как прощаясь на рассвете,
шел рекрута через толпу
Жён, матерей  полуодетых,
Кричащих что-то на бегу,
Спеша любимого обнять,
 Бросались то жена, то мать.
Взывая к небу глас, рыдали
Просили бога пощадить
И обессилено свисали
На руки шедших проводить
Как семеня ползли деды,
Прося прощения у внуков,
Что не укрыли от беды
И в ноги падали без звука
И молчаливый плач отцов
Сжимавших сыновей в объятьях
Под раздиравший вой без слов
Войны всеобщее проклятье
Как шел по кругу уходивший,
Прося прощения у всех:
« - Простите – говорил, чуть слышно
За вольный и невольный грех
Меня – не поминайте лихом,
Прощённый, к смерти я готов»
И…, кланяясь, к подводе тихо,
Шёл, пятясь, под всеобщий рёв.
Гони! - кричал в слезах с надрывом.
Рвалась подвода с места вмах
и исчезал за вихрем стылым
с поднятой шапкою в руках

А жёны рвали с головы
Платки и шали с волосами,
И, вырываясь из толпы,
с полубезумными глазами…
Бежали вслед, стеная дико,
Сходя с ума в тоске великой,
О землю бились, изводясь…,
Как дети плакали без крика,
размазывая тихо грязь.
И…как потом брели обратно,
Тащили дети матерей,
Те, на ногах шатаясь ватных,
Валились прямо у дверей,
Распахнутых, пустых и чёрных,
В осиротевшей вдруг избе,
На пол затоптанный и сорный
С пустой чекушкой на столе.
Как голосили одиноко,
Катаясь по полу и воя,
Всех выгнав из избы жестоко,
Наедине оставшись с горем.
Как с треском разорвав рубаху,
Шёл к образу в слезах старик,
Отвёдший сыновей на плаху,
Грозя, крестясь на божий лик.


Я помню…! А в верхах забыли,
Что столько жизней положили,
За землю, что для нас всех краше,
Где всё теперь стаёт не наше.

2007г.