Эльвира, свет далёкий и родной

Когда в ночи, где сны — как дым — растают,
Я вспомню милый взгляд Эльвиры вновь.
Как свет звезды, что мне закрыта, — знаю, —
Ты — дальний свет, и в сердце — как покров.

Я шёпот ветра в тёмной мгле услышу —
Он шепчет имя, как тепло дождей.
Но между нами — даль… Судьба капризна, —
И нет пути, чтоб сблизить нас смогла.

Я жду мгновенья — гром когда умолкнет, —
Когда исчезнет грусть, уйдёт печаль.
Мечтаю о касанье — словно солнце, —
Любовь твоя откроет сердцу даль.

Твои глаза — мой мир, моя отрада, —
Улыбка — свет, что греет в зимний час.
Но как найти к тебе дорогу, снова, —
Когда разлука — вечный, скорбный глас?

Я верю: час придёт — и мы совместно,
Сквозь ночь пройдём, забыв про боль и страх.
И наши души вновь охватит песня —
И счастье вдруг зажжётся вновь в глазах.

Пока же — только мысли, только грёзы…
Где ты со мной, где нет ни тьмы, ни зла.
Я жду тебя, как ждут весны берёзы, —
Как ждёт рассвета после сна земля.

Эльвира, — пусть настанет день весенний, —
Когда сольются души, как ручей.
И боль разлуки канет в бездну тени, —
И будет мир лишь для двоих людей.

Я знаю: ты — мой свет, моя награда, —
Мой звёздный путь, где вечен каждый миг.
Пусть даже жизнь судьбою будет прядью —
Но в этой нити — твой небесный лик.

Авторский комментарий к стихотворению

Это стихотворение — моя попытка излить на бумагу состояние души, разрывающейся между двумя реальностями: суровой, одинокой действительностью и ослепительным, но далёким миром, воплощённым в образе Эльвиры. Оно родилось из тишины и ночи, из того пространства, где мысли становятся особенно громкими, а сердце — особенно уязвимым. Это не просто любовная лирика; это философское размышление о природе любви как путеводной звезды, о разлуке как испытании и о вере как единственной силе, способной победить расстояние и время.

Первая строфа

Когда в ночи, где сны — как дым — растают,
Я вспомню милый взгляд Эльвиры вновь.
Как свет звезды, что мне закрыта, — знаю, —
Ты — дальний свет, и в сердце — как покров.

С самой первой строки я закладываю центральный конфликт и главную метафору. Обращение «свет далёкий и родной» — это квинтэссенция всего переживания. «Далёкий» — потому что она недосягаема, возможно, даже не физически, а метафизически, как небесное тело. «Родной» — потому что её образ является фундаментальной, органичной частью моего внутреннего мира, моей духовной родиной. Ночь здесь — символ одиночества и небытия, а сны, «как дым, растают» — это хрупкость и мимолётность даже тех мгновений, когда я могу быть с ней в воображении. Сравнение её взгляда со «светом звезды, что мне закрыта» — это признание своей судьбы: я знаю о её существовании, ощущаю её свет, но не могу к ней прикоснуться. И этот самый свет становится в сердце «покровом» — нежной, но прочной защитой от полного погружения во тьму.

Вторая строфа

Я шёпот ветра в тёмной мгле услышу —
Он шепчет имя, как тепло дождей.
Но между нами — даль… Судьба капризна, —
И нет пути, чтоб сблизить нас смогла.

Здесь я погружаюсь в мир звуков, которые становятся вестниками её образа. Шёпот ветра — это голос самой памяти, самой тоски. Он «шепчет имя, как тепло дождей» — здесь я соединил два ощущения: слуховое и тактильное. Дождь, особенно тёплый, — это очищение, живительная влага для иссохшей земли. Так и произнесённое в тишине имя Эльвиры оживляет мою душу. Но за этим следует горькое осознание: «Но между нами — даль…». «Даль» — это не километры, а неумолимый закон судьбы, её «каприз», против которого бессильны любые земные пути.

Третья строфа

Я жду мгновенья — гром когда умолкнет, —
Когда исчезнет грусть, уйдёт печаль.
Мечтаю о касанье — словно солнце, —
Любовь твоя откроет сердцу даль.

В этой строфе рождается надежда, но не пассивная, а связанная с преодолением. «Гром» — это метафора бури, хаоса, боли и печали, которые наполняют настоящее. Я жду затишья, того момента, когда внутренние бури утихнут. Мечта о «касанье — словно солнце» — это уже не просто воспоминание, а предвкушение преображения. Если её свет был звёздным (далёким), то прикосновение — солнечное, то есть всеобъемлющее, согревающее, дарующее саму жизнь. «Любовь твоя откроет сердцу даль» — вот ключевая мысль. Не я найду дорогу, а её любовь, как магический ключ, откроет передо мной новые пространства, сделает мир безграничным.

Четвёртая строфа

Твои глаза — мой мир, моя отрада, —
Улыбка — свет, что греет в зимний час.
Но как найти к тебе дорогу, снова, —
Когда разлука — вечный, скорбный глас?

Это строфа- преображение. Я намеренно возвожу её черты в абсолют. Её глаза — это не часть мира, а «весь мир». Её улыбка — не просто приятна, она обладает силой стихии, способной согреть «в зимний час», то есть в период самого лютого одиночества и холода. Но за этим преображением вновь следует вопрос, полный безысходности: «Но как найти к тебе дорогу?». «Разлука — вечный, скорбный глас» — это олицетворение. Разлука здесь не состояние, а действующее лицо, хор, который постоянно звучит на фоне, напоминая о невозможности соединения.

Пятая строфа

Я верю: час придёт — и мы совместно,
Сквозь ночь пройдём, забыв про боль и страх.
И наши души вновь охватит песня —
И счастье вдруг зажжётся вновь в глазах.

Здесь вера кристаллизуется в конкретное видение будущего. Это уже не туманная мечта, а пророчество. «Сквозь ночь пройдём» — ночь становится не просто фоном, а испытанием, туннелем, который нужно преодолеть вместе. Результатом этого путешествия станет не просто встреча, а воскресение: души охватит «песня» (символ гармонии, высшего состояния радости), а счастье «зажжётся вновь в глазах». Важно слово «вновь» — оно намекает на то, что это счастье было когда-то известно, утрачено и теперь будет возвращено.

Шестая строфа

Пока же — только мысли, только грёзы…
Где ты со мной, где нет ни тьмы, ни зла.
Я жду тебя, как ждут весны берёзы, —
Как ждёт рассвета после сна земля.

Эта строфа — возвращение в суровую реальность. «Пока же» — горькое признание текущего положения. Но даже в этом признании я нахожу опору в природных, вечных циклах. Сравнение ожидания с тем, как «берёзы ждут весны», а «земля ждёт рассвета» — это попытка найти утешение в вселенском порядке. Моё ожидание — не слабость, а часть великого ритма бытия, такого же естественного и неизбежного, как смена времён года. Грёзы — это та страна, «где нет ни тьмы, ни зла», мой личный, недоступный для разрушения рай.

Седьмая строфа

Эльвира, — пусть настанет день весенний, —
Когда сольются души, как ручей.
И боль разлуки канет в бездну тени, —
И будет мир лишь для двоих людей.

Я снова обращаюсь к ней уже не с констатацией, а с мольбой, с заклинанием. «День весенний» — это символ абсолютного обновления, конца долгой духовной зимы. «Сольются души, как ручей» — очень важный образ. Ручей — это не статичное озеро, а движение, поток, чистота и непрерывность. Я мечтаю не о статичном счастье, а о совместном, живом движении. «Боль разлуки канет в бездну тени» — я представляю её как нечто материальное, что можно сбросить в небытие. А итогом станет мир, сотворённый заново, «лишь для двоих людей».

Восьмая строфа

Я знаю: ты — мой свет, моя награда, —
Мой звёздный путь, где вечен каждый миг.
Пусть даже жизнь судьбою будет прядью —
Но в этой нити — твой небесный лик.

Финальная строфа — это апофеоз, итоговое утверждение. Я перехожу от надежды «я верю» к уверенности «я знаю». Здесь раскрывается главный символ стихотворения — «звёздный путь». Эльвира — не просто цель на этом пути, она — сам путь. Каждый миг жизни, даже наполненный страданием, становится «вечным», потому что он освещён её светом. И самая сильная метафора — в последних двух строках. Вся жизнь, сплетённая судьбой, видится мне «прядью», нитью. И даже в этой, возможно, запутанной и сложной нити, главной золотой вязью, вплетённым в саму ткань существования, является её «небесный лик». Она — не внешняя награда, а внутренняя суть моего бытия.

Заключение

Это стихотворение для меня — духовная карта, где точкой отсчёта является любовь, а координатами — тоска и вера. Образ Эльвиры трансцендентен; это не конкретный человек, а воплощение самой Женственности, Гармонии и Красоты, к которой стремится душа. Все образы — свет, звезда, ночь, ветер, путь — служат одной цели: показать, что истинная любовь преодолевает физические законы. Она становится религией, где божество — недосягаемо, но его присутствие ощущается в каждом атоме мира. Это история о том, что иногда сама недосягаемость объекта любви делает эту любовь вечной, превращая жизнь в путь к свету, который, даже будучи далёким, никогда не гаснет.

P.S. «Не бойся долгой дороги к любимому человеку — возможно, сама дорога и есть любовь».

Послушайте поэтическое чтение стихотворения в сопровождении Большого симфонического оркестра на VK clip. https://vk.com/clip-229181319_456239142