Дом, в котором...

На окраине меж мирами серый Дом — одинок и мрачен.
Он щетинится проводами, штукатуркой безмолвно плачет. И на взгляд посторонне-хищный — словно гроб для любой надежды. В этом Доме ты будешь лишним, если хочешь остаться прежним. А живут в нем как будто дети, те, что "склеены из кусочков", их несчастнее нет на свете, инвалиды и одиночки. Только здесь бесполезно верить, в то что видят глаза снаружи. Это словно аршином мерить тот колодец, что бездны глубже.

Целый мир, многослойный, странный, в этом Доме берет начало, пусть у жителей есть изьяны, им печалиться не пристало. Их Наружность страшит до дрожи (даже мысли о ней пугают), до болезненных язв на коже. А реальность у них — другая.
Ночи сказок вскрывают тайны, в "Самой длинной" рассвет потерян, а изнаночный мир астральный превращает Слепого в зверя.
И крадется хозяин дома по волшебному Чернолесью, всё здесь близко и так знакомо, и вдали ма;нит чья-то песня. Прячет Смерть под очками нежность, заменив на лице наколкой, и теряет свою безгрешность бывший ангел, убивший Волка. Сеть вопросов Курильщик вяжет, от фазанов ушедший к стае. Бандерлоги всегда на страже новостей и занятых баек. Сфинкс, прожив на Изнанке годы, просыпается в юном теле. Как и все, кто в Изнанку ходит — раньше тела душой взрослея. Лорд красив как король эльфийский, но считает себя уродом. Лес к нему подползет близко, словно ждёт и зовёт природа. А Табаки всегда болтает и поёт заунывно песни. Больше всех он о Доме знает, всё вокруг ему интересно. Он гремит миллионом нужных и не очень вещиц занятых. И "мустанг" его перегружен хламом, только ему понятным. Носит траур Большая Птица, по ночам в темноте блуждает. Его стая в цветах гнездится и безропотно вышивает.

Эти стены поймёт не каждый, а Изнанка — так тайна вовсе. Только если признал однажды — Дом своих никогда не бросит.