штурманам ВВС

Передняя кабина самолёта –
Передний край. Здесь линия огня.
Здесь всё: прицелы и расчёты для полёта,
Вся боевая мощь зависит от меня.

Я - штурман. И моя это работа
Вести машину к цели на врага.
А если цели нет – «свободная охота»,
И хоть куда, хоть к чёрту на рога.

Приказ получен. Бомбы на подвеске.
Уходит бомбовоз с последних плит,
И будет вылет, как обычно, дерзкий.
С прицелом штурман воедино слит.

Навстречу к их проснувшимся снарядам,
Но мне свернуть нельзя – «на боевом».
Вновь вспышки и осколки где-то рядом
В смертельном вихре крутятся кругом.

Мне не до них, я целью заворожен,
Синхронизацию включил и доворот.
Но цель уходит! Что же это, что же?
Чёрт! Арретир! Вновь горизонт. Холодный пот.

Вот цель вернулась снова в перекрестье,
Я ветер промежуточный учёл.
Стоит, родная, пять секунд на месте,
«Молитву» перед сбросом всю прочёл.

Открылись люки, басам вдруг запели,
Как выстрел, щёлкнул сухо автосброс.
Я сделал дело, ухожу от цели.
От перегрузки в парашют я врос.

И ФАБ-500 идут, как по линейке,
Как поросята, рыльцами вперёд.
А мы от ПВО теперь вращаем змейки,
Теперь всё можно. Всё теперь пройдёт.

Уходим. К чёрту! Цель лежит в руинах.
Я выполнил задачу. Я – герой!
Если вернёмся, расскажем всё в картинах.
И через треск эфира «Санечка, прикрой!»

Вот так же в сорок первом по Берлину,
В кромешной тьме, над морем, в облаках
Я вывел полк на сердце к исполину,
Оставив ПВО их в дураках.

Горящим факелом ведь я тогда с Гастелло,
Свой бомболюк уже опустошив,
Направил с ходу огненное тело
В фашистов танки, насквозь им прошив.

С Валерой Чкаловым мы привели машину
В Америку, сквозь стылый океан.
Оставив Мира под собой вершину
Лишь только этим был уже я пьян.

А в наградных листах мне не хватает места
И я в тени за Чкаловым всегда.
Пишу сейчас совсем не для протеста.
Ведь если нужно, вновь отвечу – да!
 
Конструктор сразу понял во мне что-то
Как будто в цель определил меня:
Передняя кабина самолёта-
Передний край, здесь линия огня.