Миф о правде

Миф о могиле
Лягушка, похожая на изумруд,
В зеркале лужи с бензиновым глянцем
Смотрела, как корни деревьев гниют,
Любуясь комариков медленным танцем.

Смех любимой жены — хрусталя звон,
Остался в прахе, развеянном ветром.
Он выссал эту строку за гумном,
«любовь» рисуя по миллиметрам.

Ребенок, рожденный в сиянии дня,
Смотрел на мир, облезающий в копоти,
А муж ее, вакуум в ладонях храня,
Учил ее яростно молчание штопать.

Она простонала: «Приди, мой поэт,
выпьем фалернского из фарфоровых».
Я прочитал этот тухлый сонет,
пяткой кружась на битых осколках.

Лаская в саду лепестки орхидей,
Жаждал, как тля, выпить их соки.
Хотел напоить их небесной водой —
И понял, что высохли страсти истоки.

Купил в кружевной упаковке пирог —
Под пудрой таилась отрава для голода.
И пес с шелковым бантом у новых сапог
Рычал, доедая любовницы голову.

Дева с камелией в тонких перстах
Скрывала пудрой лишай на запястье.
Жених целовал этот мертвый состав,
Шепча о великом, но выцветшем счастье.

Я брел по аллее увядших глициний,
Из жопы достав серебряный грифель,
И вывел на бархате пыльной витрины:
Что "правда не тортик, а тлеющий кабель».