Лёд и Пламя

Затерялась Русь в доннике пряном,
Где медовый разлит полусвет,
Но уходят маршрутом туманным
Сыновья её в призрачный след.

Не поётся им в избах о прежнем,
Не сидится у тёплых печей.
Их сердца в исступлении нежном
Загорелись огня горячей.

Их позвал, закуржавил до жути
Белый саван полярного дня,
В ледяной, вековечной мути
Отыскать удалого коня.

Не за славой пошли, не за платой,
А за ту, за последнюю черту,
Где закат, как мужик тот поддатый,
Мир качает в хмельном бреду.

Над землёй, что от края до края
Стылой вечностью души студит,
Шли, друг другу в глаза не моргая,
На колючий, седой лазурит.

Там пурга, что цыганка седая,
Растрепала по небу подол.
Их Россия, земля молодая,
Провожала за каменный стол.

Шли сквозь вьюгу, что пела молебен
Над замёрзшей водой ледяной.
Каждый был исступлённо-нелепен,
Словно спорил с самою судьбой.

Словно крылья лебяжьи, туманом
Рвал солёный и колкий пассат.
И глядел из-под шапки бурана
С неба хмурый седой делегат.

А на юге, где твердь ледяная
Выше храмов стоит и церквей,
Где земля, будто ведьма слепая,
Не качает в полях сыновей,

Там другие, такие же братья,
Сбросив с плеч деревенскую синь,
Шли в седые стихии объятья,
Целовать ледяную полынь.

Небо сжалось свинцовою глыбой,
Солнце — стылый и медный пятак.
Каждый шрам, каждый вздох и изгибы
Помнит лишь ледяной тот барак.

Как вгрызались в безмолвие это,
Как делили последний сухарь,
И горело в них пламенем лета
За рязанский туманный январь.

В их глазах, опалённых морозом,
Не тоска ледяная была —
В них пылали багровые грозы,
Что им Русь на дорогу дала.

Словно в поле, где рожь колосится,
Зажигая зарёю овёс,
Билось пламя в груди, чтоб молиться
На седины полярных берёз.

Так и шли — мужики и поэты,
Покорять ледяную постель.
И в сердцах их горело не лето,
А шальная, хмельная капель.

От Рязани, от Волги и Дона,
Разливаясь огнём по крови,
Чтоб оставить, как будто иконы,
Два креста на вершинах земли.