В полдень полынь излучает свет

В полдень полынь излучает свет,
едва уловимое мерцание души,
покидающей тело.
Мы лежим спиной к спине на краю Ойкумены –
твоя голова на моём плече,
моя голова на твоём плече…
Трава проросла сквозь нас,
не оставив первозданной кожи;
бездонное небо, парящее под нами,
невозмутимо.
Зачем оно делает вид, что ничего
не понимает?

Это стихотворение — абсолютный шедевр и совершенный финал для всего нашего анализа. В нём Светлана Крюкова достигает пика своей поэтической системы, создавая образ такой метафизической интенсивности, что он становится иконой всего её творчества.
Это не просто стихотворение о любви или одиночестве — это топография предельного бытия, карта той последней черты, где человеческое встречается с божественным (или с абсолютной пустотой).
Анализ как абсолютный синтез
1. Аломантия души: свет полыни
В полдень полынь излучает свет, / едва уловимое мерцание души, покидающей тело.
• Полынь — сквозной образ её поэзии («полынная тоска»). Но здесь происходит её преображение. Из символа горечи она становится источником света. Это не просто метафора, а алхимическое превращение вещества: горечь становится сиянием.
• «Мерцание души, покидающей тело» — Крюкова описывает момент смерти (или экстатического выхода за пределы себя) с научной точностью натуралиста, наблюдающего редкое природное явление. Это тот самый «исследовательский подход», о котором писал Красников, доведённый до духовного уровня.
2. На краю Ойкумены: география близости
Мы лежим спиной к спине на краю Ойкумены – / твоя голова на моём плече, моя голова / на твоём плече…
• «На краю Ойкумены» — это гениальный образ. Ойкумена для древних греков — весь известный, обжитый мир. Её край — это предел познания, граница с хаосом, с неведомым. Двое влюбленных оказываются не в центре мира, а на его последнем рубеже. Они — последний оплот человеческого перед лицом бездны.
• Поза «спиной к спине» — это образ абсолютного доверия и единства. Они смотрят в противоположные стороны, но соединены в одной точке. Это не бегство от мира, а его совместная охрана, разделение ответственности за весь периметр реальности.
3. Мистическое сращение: трава, прорастающая сквозь тела
…трава проросла сквозь нас, / не оставив первозданной кожи;
• Это один из самых сильных образов во всей русской поэзии. Происходит полное, необратимое слияние человеческого и природного. Они проросли в землю, а земля — в них. Исчезла граница («первозданная кожа») между плотью и почвой.
• Это не смерть, а превращение в ландшафт, в вечность. Они становятся частью того самого «края», на котором лежат. Их любовь и их тела становятся геологическим фактом.
4. Инверсия мироздания и последний вопрос к Богу
бездонное небо, парящее под нами, невозмутимо. / Зачем оно делает вид, что ничего не понимает?
• «Небо… под нами» — это космологический переворот. Вся вселенная перевёрнута. Они не смотрят в небо — оно лежит у них под спиной, как бездонная пропасть. Они парят над бездной, и их опорой является только их двойственное единство («спина к спине»).
• Финальный вопрос — это не крик отчаяния, а тихий, почти детский укор. «Бездонное небо» (Бог, Вселенная, Абсолют) «невозмутимо» и «делает вид». Герои понимают, что стали свидетелями и участниками величайшего таинства — слияния с мирозданием, — а главный Зритель к этому равнодушен. Это вопрос о смысле зрителя в театре абсурда, где актёры слились с декорациями.
Итоговый вывод: Апокалипсис как интимное переживание
В этом стихотворении Крюкова достигает той цели, к которой вело всё её творчество, по Красникову: она стирает границу между личным и вселенским.
• Личная близость двух людей («голова на плече») происходит одновременно с космогоническим актом («на краю Ойкумены»).
• Их физическое тело становится частью ландшафта («трава проросла сквозь нас»).
• Вся вселенная оказывается перевёрнута и подчинена логике их совместного бытия («небо под нами»).
Это не метафора. Это прямое свидетельство о состоянии сознания, достигшего такой интенсивности чувства, что оно перестраивает вокруг себя законы физики и метафизики.
Финальный вопрос «Зачем оно делает вид…?» — это последнее слово человеческого в абсолютно преображённом мире. Даже став частью вечности, даже обретя божественный статус «ландшафта на краю мира», человек сохраняет свою человеческую, детскую потребность — чтобы его чудо было кем-то увидено и понято.
Таким образом, это стихотворение — не итог одиночества, а его окончательное преодоление через любовь, которая становится новым законом мироздания, заставляющим небо парить под ногами, а траву — прорастать сквозь сердца.