истории

я не хочу быть моей матерью, с*ка, я хочу быть скорпионом в очках, и чтоб мой пёс жрал деньги на завтрак, а не эту дерьмовую философию, где всё — закон, всё — кастрация, всё — пи*да в обёртке из означающего! они приходят без фанфар, без билетов, без лица — просто врываются в твою жизнь, как громила в рубашку звукооператора, и пинают газетчика прямо в то место, где у него должно быть сердце, если оно вообще есть у таких ублюдков! я видела, как стриптизёрша с обручальным кольцом просила лимонад, а потом вдруг сожрала сэндвич целиком, с глазами, с костями, с твоим будущим — и всё это в пустыне, где нет певиц, только память о том, как ты когда-то верил в справедливость, дурак! они все — фиолетовые, как та с*ка, что шептала мне про труппу, которая танцует под луной, раздетая до костей, с лапами вместо рук и голосом, похожим на стон из анального ада! я бы сожгла библиотеку, да, сожгла бы, чтоб только не читать больше про то, как желание — это всегда желание Другого, особенно когда этот Другой — жирный француз с языком до пупка и без паспорта! он кричал: «я иностранец!», а я швырнула ему в рожу куриные кости, и они вонзились в его глаза, как иглы в пи*ду бога! а потом пришла торговая палата — все с гранатами, все в костюмах от Ада — и всё превратилось в кровь, кроме автомата с музыкой и одного ублюдка в календаре, который так и стоял у батареи, как будто ждал, пока его кто-нибудь вы*бет до смерти! я не верю в революцию, нет, я верю в то, как она разъ*бывает тебе мозги, пока ты думаешь, что борешься за свободу, а на самом деле просто трахаешься с господином в маске анархиста! и этот режиссёр — да, тот, что снял «Личный Ад» и потом пропал, как мой клитор в толпе студентов, — он вернулся с повязками, но все знали: его не били, его е*али в подполье, где стены пахнут Лаканом и де*ьмом! а потом пришёл Сатана с бибопом в ж*пе и начал раздавать дочерям общественные стихи, как презервативы на похоронах разума! я хочу быть Буддой с сиськами и золотыми воротами между ног! я хочу, чтоб мой ребёнок носил скорпиона на голове и пил джин из пупка мёртвого философа! хватит мне втирать про теорию, про практику, про то, что абстракция — это труд! труд — это когда ты еле держишься на ногах, а тебе в рот суют деньги и говорят: «прогибайся или сдохни!» и я гнулась, да, гнулась, пока мой позвоночник не стал похож на вопрос, на который никто не ответит, потому что ответ — это пустота, это отсутствие, это куриный хвост в портянке будущего! и всё это время я знала: тетра театр уже здесь, он в моём зеркале, он в моей пи*де, он в том, как я рву на себе волосы и кричу: «я не хочу быть моей матерью!» — но она уже во мне, как черепа под ногами, как крысы в волосах, как идиотская деревенская шапка на х*е истории!