Пионеры в карельском лесу 7

И широким, мощным движением осенила себя и пространство перед эльфами древним крестным знамением.

«Изыди! – громогласно произнесла она. – Сгиньте, скверна лесная, во имя Добра и Света!»

Воздух вокруг старухи вздрогнул, и крест, очерченный её рукой, вспыхнул ослепительным, чистым золотым светом. От него пошла волна, невидимая, но ощутимая, которая ударила по эльфам, как молот. Они не выдержали. С пронзительным, душераздирающим воплем, полным жгучей боли и первобытного ужаса, создания рассыпались, словно прах. Их мелкие, землистые тела обратились в темные, быстро тающие дымки, которые рассеялись между деревьями, не оставив и следа, кроме запаха жжёной листвы и серы. Лес снова погрузился в тишину, только теперь эта тишина была не просто безмолвной, а какой-то очищенной, звенящей.

Пятеро друзей стояли, ошеломленные. Сергей чувствовал, как энергетические поля леса приходят в норму, чистые и спокойные, как будто сама природа выдохнула с облегчением. Лена ощущала, как из её души уходит давящая тяжесть, сменяясь глубоким покоем. Миша, до сих пор готовый к драке, опустил кулаки, а Катя, забыв о всяких паттернах, просто смотрела на старуху широко распахнутыми глазами, пытаясь осознать увиденное.

Старуха медленно повернулась к ним. Морщинистое лицо её больше не было таким грозным, а глаза светились теплотой, но в них по-прежнему таилась древняя мудрость. Она оглядела каждого внимательным, проникающим взглядом, будто читая их души.

«Заблудились, касатики? – голос её теперь был мягким, почти ласковым, но всё еще с той особой глубиной, что заставляла прислушаться. – В чужие земли занесло вас, видать. Далеко…»

Она покачала головой, вздохнула. «Ишь ты, умники. Думали, ничего, кроме железа и цифр, на свете нет? Думали, всё сами, своим разумом постигли? А оно вон как бывает…» Она снова вздохнула, уже с легкой усмешкой. «Ну, что стоите? Пойдёмте за мной. Дороги тут для вас нет, а скоро ночь. А ночь в этом лесу… она не любит чужих».

Она повернулась и, не дожидаясь ответа, зашагала в глубь леса. Её походка, еще недавно кажущаяся удивительно твердой, теперь была просто спокойной и уверенной, ничуть не поспешной, но при этом она легко обходила препятствия, которые для молодых людей были бы ощутимыми. Друзья, как заворожённые, пошли за ней.

Лес постепенно менялся. Густые заросли отступали, открывая тропинку, едва заметную, утоптанную веками. Высокие сосны сменялись могучими дубами и липами, воздух становился гуще, насыщеннее запахами влажной земли, полевых трав и едва уловимого дыма. Сквозь кроны деревьев пробивались последние лучи заходящего солнца, окрашивая всё вокруг в золотистые и багровые тона. Над головой пролетел журавлиный клин, и их крики разнеслись над лесом, наполняя его тоскливой, но прекрасной мелодией.

Вскоре между деревьями мелькнули первые признаки человеческого жилья. Небрежно сложенный забор из жердей, несколько покосившихся, но крепких деревянных избушек, с которых вился дымок. Это была деревня, затерянная в глубине веков, деревня, которой точно не могло быть на карте мира, каким они его знали. Время здесь, казалось, остановилось. Из одной из изб вышла женщина в длинном сарафане, несущая ведра с водой на коромысле. Она коротко поклони старухе и молча прошла мимо, едва взглянув на пришельцев, будто такие гости были для неё обычным делом.

Бабушка привела их к самой крайней, но самой ухоженной избе. Открыв скрипучую дверь, она пригласила их внутрь.

«Проходите, гости дорогие. Не стесняйтесь».

Внутри было тепло и уютно. Воздух пропитан запахами трав, свежеиспеченного хлеба и душистого меда. В красном углу, под полотенцами с вышивкой, горела лампада перед темными от времени иконками. Деревянные лавки, большой стол посредине, русская печь с полатями, на которых лежало лоскутное одеяло. На стене висели пучки сушеных трав, а на подоконнике стояли горшки с цветущей геранью.

«Садитесь, куда хотите, – сказала старуха, снимая платок и открывая копну седых волос, заплетенных в небрежную косу. – Зовут меня Арина. А вы, чай, голодные, как волки после долгой зимы».

Она тут же засуетилась, доставая из печи горячий ржаной хлеб, с