Пионеры в карельском лесу 6

Путь, казалось, был не в пространстве, а в глубине их собственных, теперь безграничных, душ. Они шагнули в сияние, и на мгновение мир вокруг них растворился в калейдоскопе света и звука. Но это было не забвение, а скорее перерождение.

Когда мерцание улеглось, они обнаружили себя не в бездонном космосе, а в сумрачном, древнем лесу, полном запахов влажной земли, мха и сосновой хвои. Густые кроны деревьев смыкались над головой, пропуская лишь редкие лучи света, отчего казалось, будто они попали под своды живого собора. Их тела вновь обрели привычную плотность, но сознание по-прежнему вмещало в себя целые галактики.

Едва они успели оглядеться, как из-за вековых елей выскочила стайка эльфов. Эти были не похожи на тех благородных, крылатых существ, что проводили их через звездное плетение. Эти эльфы были мельче, злобнее, с острыми, жадными глазами и растрепанными волосами, похожими на птичьи гнезда. Их кожа была землистого цвета, а ухмылки кривились от предвкушения. В руках они держали кривые сучковатые палки и обрезки веревок. Они окружили пятерых друзей, их голоса звенели тонким, неприятным смехом.

«Ага! Свеженькие! – пропищал один, тыкая в Сергея палкой. – Заблудились, касатики? А мы тут как раз одиноких путников поджидаем!»

Эльфы начали нагло обступать их, пытаясь схватить. Сергей почувствовал прилив ярости и одновременно начал анализировать их энергетические поля – они были хаотичны и агрессивны. Лена ощутила, как дисгармония этих существ загрязняет чистый воздух леса. Миша уже был готов вступить в драку, а Катя лихорадочно искала паттерны в их поведении, пытаясь предсказать следующий шаг.

В этот момент воздух вокруг затрещал. Из самой гущи зарослей, будто из ниоткуда, вышла старая женщина. Её спина была сгорблена, но поступь казалась удивительно твердой. Одета она была в домотканую, местами залатанную одежду, а волосы, седые и растрепанные, торчали из-под цветастого платка. В скрюченных пальцах она держала увесистый, ухваченный, сучковатый посох, который, казалось, был частью её самой. Лицо её было изрезано морщинами, но глаза… глаза горели таким живым, проницательным огнем, что становилось не по себе. Она походила на воплощение лесного духа, древнего и могучего.

«А ну, цыц, пакостники! – рявкнула она голосом, что заставил содрогнуться листья на деревьях. – Опять за старое взялись? Чужих детей пугать да в лес тащить!»

Эльфы замерли, их лица вытянулись от злости и страха. «Бабка Яга! – заверещал один. – Опять ты! Не лезь не в свое дело!»

«В моё, в моё! – усмехнулась старуха, и в её улыбке было больше угрозы, чем в оскале волка. – Пока эти леса стоят, всё здесь – моё дело!»

С этими словами она резко взмахнула посохом. Не было ни заклинаний, ни магических слов, лишь чистая, первобытная сила. Посох вспыхнул тусклым зеленым светом, и волна воздуха ударила по эльфам, отбрасывая их назад. Они взвыли, но тут же бросились в ответ, пытаясь окружить старуху. Они были быстры и ловки, кружились вокруг неё, пытаясь ударить палками.

Но бабка была еще быстрее. Она вертелась, как волчок, её посох свистел в воздухе, отбивая удары и создавая вокруг неё вихрь из листьев и мелких веток. Её движения были неожиданно легкими для её возраста, а каждый удар посоха отдавался тупым звуком, не причиняя вреда, но явно сбивая эльфов с толку и пугая их. Сергей пытался просчитать траектории её движений, но они были слишком непредсказуемы. Катя видела в этом хаосе какую-то дикую, интуитивную математику.

«Я вас научу, как по лесу хозяйничать! – прорычала старуха. – Нехристь окаянная!»

Внезапно она остановилась, выпрямилась во весь рост, насколько позволяла её сгорбленная спина. Её глаза вспыхнули ярче, чем когда-либо. Она подняла скрюченную, но сильную руку, покрытую венами, и широким, мощным движением осенила себя и пространство перед эльфами древним крестным знамением.

«Изыди! – громогласно произнесла она. – Сгиньте, скверна лесная, во имя Добра и Света!»

Её слова прозвучали не как заклинание, а как приказ самой сути мироздания. Эльфы закричали. Это был пронзительный, нечеловеческий вой, полный ужаса и боли, от которого стыла кровь. Их тел