Роман Переплёт т. 2, ч. 4, гл. 8

Примирение, хотя и зыбкое, всё же было восстановлено. После этого они встречались три дня к ряду. А потом она снова исчезла. Причём исчезла внезапно и как раз в тот момент, когда он принимал душ. Он только услышал, как хлопнула входная дверь, а затем словно бисером рассыпались по ступенькам её шаги.
Перед этим, примерно за час до ухода, она с кем-то разговаривала по телефону. И, судя по всему, разговор этот был не из приятных. Так что, положив трубку, она ещё долго не могла прийти в себя.
Но вот она исчезла, и он не имел даже понятия, исчезла ли она на время, или, быть может, навсегда.  Выбравшись из ванны, он долго слонялся по квартире, пока на глаза ему не попался его дневник. Он лежал на краешке его стола, рядом с шариковой авторучкой.
Сергей взял его в руки, прочитал несколько последних страниц и невольно заинтересовался. В прошлый раз он в очередной раз попытался проанализировать свои отношения с Раисой. Со ссылками на факты, а также на самые разные наблюдения. В самом же конце он сделал следующую запись:
«Вообще-то я понимаю, что ведь я сам каждый раз даю ей понять, - причём не только на словах, но и всем своим поведением, - что не планирую с ней никаких серьёзных отношений. Не говоря уж о женитьбе. А тогда спрашивается, чего же я от неё жду? И с чего бы ей хранить мне преданность? С какой такой радости? Ну, а раз так, то…». На этом запись обрывается.
Закрыв дневник, Сергей зашвырнул его в ящик стола. Потом, послонявшись немного по квартире, решил пойти прогуляться. Близился вечер. Семи ещё не было, но солнце уже довольно низко висело над крышами домов.
Выйдя из подъезда, Сергей, увидел носившуюся по двору детвору, парней и девушек, которые громко о чём-то спорили в увитой плющом беседке. На скамейке, у соседнего подъезда, как всегда расположились бабульки. 
Сначала Сергей отправился на набережную. Там он погулял примерно с часок, после чего вернулся домой. Настроение у него было не то, чтобы совсем уж паршивое, но и не сказать, чтобы хорошее. И вообще он себя чувствовал, словно в какой-то прострации. Когда ничего не радует и ничего не хочется. Особенно думать, или о чём-то вспоминать.
Есть ему тоже не хотелось. Он плеснул себе чаю и, включив телевизор, устроился в кресле. Шёл какой-то шпионский фильм. Впрочем, за сюжетом он не следил, а потом даже и вовсе задремал.   
Его разбудили крики из-за стенки. Похоже, это опять супруги Боговы расскандалились. Они это устраивали регулярно. Обычно их вопли были даже слышны на улице. А в выражениях они не стеснялись. Вообще, слушая их крики, складывалось впечатление, что просто разговаривать, да ещё и без матов, они, видимо, не умеют.
Сам Боков был человеком лет сорока, серым и каким-то невзрачным. Он работал слесарем где-то в авторемонтной мастерской. Излюбленным же его занятием было тянуть вечерами пиво и смолить на балконе «Примой». А ещё он обожал смачно харкать, причём прямо на листву растущей напротив берёзы.
Его жена, необъятная, как баржа, бабища, шумная и вздорная. Время от времени она устраивала своему благоверному показательную трёпку. Что, видимо, было не так уж трудно, учитывая её габариты, мелкий рост и щуплое, как у подростка, сложение её супруга. 
Скандаля, они вопили, как резанные. Так что их маты разносились по всей округе, заставляя прохожих задирать головы.       
Вот и в этот вечер они действовали в своём репертуаре. При этом бормотаний самого Бокова почти не было слышно, тогда как его увесистая половинка старалась за двоих. 
Сергей проснулся, когда скандал был уже в самом разгаре. Телевизор всё ещё работал. Показывали интервью молодой журналистки с тучным председателем какого-то колхоза. От балкона тянуло прохладой, и шторка колыхалась, как живая.
Сергей  выбрался из кресла, сходил, выключил телевизор, после чего ушёл к себе в комнату, там расправил постель и лёг.
Потом он ещё долго вертелся, всё никак не находя для себя удобного положения. Так что забылся уже почти под утро.
Тогда-то ему и приснилось, что будто бы он спит на своей кровати, и вдруг его будят какие-то звуки. Он открывает глаза и поворачивает голову в направлении звуков. И вдруг, что это! Он видит Ковтуна. Тот развалился рядом на спине, а сверху его оседлала обнажённая Раиса и до самозабвения занимается с ним сексом .
От гнева и возмущения Сергей попытался закричать и вскочить. Однако тело, словно оцепенев, его не послушалось, а вместо крика он смог выжать из себя лишь какое-то жалкое сипенье. И всё же он рванулся из последних сил, и в этот момент проснулся. За окном уже было утро.
Тогда же, не успев ещё проснуться, Сергей с горечью в душе подумал:
«Вот, значит, как! Значит, насчёт Ковтуна я не ошибся. Выходит, она с ним всё-таки встречается! А я ещё, дурак, сомневался». 
Скрипнув зубами, он так резко вскочил с кровати, что голова у него даже закружилась. Ему потребовалось чуть ли ни минута, чтобы вернуть, наконец, равновесие. 
А потом, спустя некоторое время, когда он пил на кухне кофе, у него в голове созрел конкретный план. Наконец он решился больше не откладывать и устроить за Раисой слежку. Целью этой слежки было, поймать её, что называется, за руку, и таким образом, подкрепить в себе решимость порвать с ней раз и навсегда.
Действовать он решил немедленно, не откладывая дела в долгий ящик. Однако он тут же он столкнулся с весьма существенным затруднением. Вдруг выяснилось, что он не знает адреса Раисы. Как это ни удивительно, но за всё время их отношений, он даже ни разу не удосужился этим поинтересоваться. Да и сама Раиса не обмолвилась об этом ни разу.   
Тогда он прямо на следующий же день решил наведаться в Адресное бюро. Он хорошо помнил, где оно находилось. Когда-то ему даже приходилось там бывать. Бюро помещалось на улице Горького, неподалёку от городского отдела милиции, на первом этаже пятиэтажного многоквартирного дома. 
Сергей планировал, установив дом, где живёт Раиса, устроить там что-то вроде наблюдательного пункта. По крайней мере, таким образом она сможет узнать, с кем она встречается и кто к ней приходит. Опять же, если ему понадобиться, то он прямо от дома сможет проследить за её маршрутами. Ну, а дальше будет видно. Словом, настроен он был самым решительным образом.
Однако в бюро, куда он обратился, заплатив копеечный сбор, адрес Раисы ему сообщить отказались.
- То есть, как это вы не дадите? – возмутился Тверской, наклонившись к стеклянному окошечку. – Это что, военная тайна?   
- А вот так и не дадим, - хмуро отвечала пухлая блондинка, с подведёнными синей тушью глазами. – Не дадим, поскольку Таирова Раиса Павловна является членом семьи работника облисполкома.
- Бывшим членом семьи, бывшим, - напирал он. – К вашему сведению, они с мужем уже давно в развелись.
- А это уже не имеет значения.
- То есть, как это не имеет значения?
- А так. И вообще, сказано вам, мы не располагаем сведениями о таких лицах. Так что, если бы я даже и захотела, то всё равно не смогла бы вам помочь. 
- Чёрт знает, что! – вспылил Тверской. – Ах, ну-да, конечно, они же «слуги народа». Вельможи чёртовы!
- Ну вот, что, молодой человек, - сдвинула брови блондинка, - вы тут не хулиганьте. И вообще шли бы вы отсюда подобру-поздорову. А то за такие слова вас могут и привлечь.
- Привлечь! – презрительно усмехнулся он. – Как же, дрожу от страха. Да пошли вы все!..
И всю дорогу до дома, он всё никак не мог успокоиться. Этот ничтожный, казалось бы, эпизод, поднял в нём целую бурю негодования.
- Тоже мне ещё столпы общества! – возмущался он вслух, идя по улице. – Напридумывали себе привилегий, а нам, смертным, компостируют мозги своими лозунгами…  Элита! Блюстители нравственности и справедливости!
При этом он даже не замечал, что говорит вслух. Впрочем, ему было совершенно наплевать, даже если кто-то его услышит.
- А ещё толкуют: «У нас, мол, восторжествовали идеалы равенства и справедливости!» Как же, восторжествовали!... Да и я тоже хорош, повторяю за ними всю эту притянутую за уши галиматью и рад. А права на самом деле Майорова и отец её тоже прав.         
Выговаривая всё это, он вдруг почувствовал, как кровь ударила в голову. Причём даже настолько, что стало трудно дышать. Он остановился, чтобы перевести дух и успокоиться. Во встречном направлении ковылял какой-то дедулька. В руке у него была свёрнутая в трубочку газета. Проходя мимо Сергея, он как-то странно на него посмотрел. А потом, пройдя подальше, ещё и покачал головой.   
- А, собственно, что я уж так разошёлся? – закуривая, усмехнулся Сергей. Он отошёл в сторонку, поближе к газону. - В конце концов, всё, о чём я говорил на уроках, я вовсе не придумывал и уж точно не высасывал из пальца. И потом, я ведь и сам во всё это верил. Да и сейчас продолжаю верить, несмотря ни на что. А, если я и был в чём-то неправ, ну, или заблуждался, то ведь я же это неумышленно. Напротив, так получается, что я как бы и сам являюсь жертвой обмана.
- Вы это кому? – вдруг рядом раздался чей-то голос.
Сергей  вздрогнул от неожиданности, повёл головой и увидел молодую девушку в забавном чепчике и розовом сарафане с тесёмками.
- Что? – переспросил он.
- Просто вы разговаривали, - чуть-чуть смутившись, отвечала она, -  вот я и подумала, может, это вы мне.
- Вам? – удивился он. – Да, с какой стати? А, впрочем, не обращайте внимания, это я так, сам с собой разговариваю.
- А, понятно, - рассмеялась она, - «тихо сам с собою», да? – повторила она крылатую фразу. Потом дёрнула плечиком и лёгкой походкой продолжила свой путь.
«Докатился, - подумал Сергей, проводив её взглядом, - вот уже и меня принимают за сумасшедшего. А впрочем, что тут удивительного. В конце концов, если и дальше вот так же обращать на всё внимание и забивать себе этим голову, то и действительно недолго свихнуться. Ну, или спиться, по крайней мере».
- Да пошли они все к чёрту! - произнёс он вслух. Швырнул под ноги окурок, затоптал его и пошагал дальше…


Продолжение: