Лунариум

1.
Ночь опустилась. Вот моё перо
Извилистый чернильный путь вело,
Доводит линию и истончает в штрих
Так просто недописанное слово,
В котором всё до скучности знакомо.
И скрип вдруг по бумаге стих.
Смотрю в окно и выключаю свет...
Неон заиндевел в рекламных бликах,
Подмигивая мне в ответ,
А рядом кот мой греет свитер,
Чуть слышно сонно дышит,
И лунный луч ему неслышно
На хвост всей массой давит.
Спит до утра котяра, как обычно.
И вот моя пора: когда над нами
Луна. А ведь какой-то час назад
Всё какофонией гремело,
Как в сутолке безумия вокзал,
Что мысли суетой вязал
В узлы: звонки, дела, забыть не смей,
Всё срочностью горело,
Безумством скоротечных дней.
Окно от громкости звенело.
Пар поднимался и гудела печь
Микроволновым разогревом,
Информационный гвалт и звуки
От суеты. В углу шкворчало,
Распространяясь запахом котлет.
Всё это дом мой наполняло.
И вот уже приходят муки,
Желанье, жажда тишины,
И жжение усталости по венам.
Но вот всему приходят сны.
И всё опало с плеч. Стемнело.

2.
И нет сидячих больше мест.
Оно одно. Моё. На стуле за столом.
Не соблюдая политес,
Я растворился взглядом в дымке
Работающей близлежащей ТЭС,
Что недалече за моим окном,
На хладной снеговой простынке,
Дымящей паром над цистернами мазута.
И всё вокруг в плену у сна.
И так всю ночь, и будет так до у'тра.
Заложник я неоглашенного завета:
Ночь только, звёзды, у трубы Луна,
И я под излученьем мертвенности света.

3.
На лист бумаги с неоконченным стихом
Луна свой безразличный взгляд бросает,
В нём смыслов не распознавая.
Обесчерниленно перо
Чернильной ручки. Как вампир
Лист высосал всё до последней капли,
Чтоб, может, позже быть измятым
Рукою нервной. Будет пир.
И я в нём главный виночерпий,
Себе же разливая благолепье,
В свой погружаюсь я блезир.
Я тишину вкушаю как награду,
Пью завиральности отраву:
Весь этот тёмный мир,
В котором я. А впрочем,
Ночь для меня и я для ночи:
Я в лунном свете сохраним
И только им одним раним...

4.
Вот тень отметила границы.
– Ну, что? – я слышу от неё, –
Опять тебе не спится?
Опять в руках перо и в кляксах стол!
– Прости, Темнейшество, но лучше
Дели с Луною территорию стола.
Гляди, висит она,
Расчёсывая душу.
В чернилах на столе её есть отраженье
И вход в мои иные измерения,
Мой в Зазеркалия портал.
– Ну, да... – Тень промолчала.
И так всегда, она сначала
Молчит. А я всё ждал.
– С Луной делить тебя и стол?
О сём мне говорить неловко:
Луна сильна, но станется подковкой.
Что скажешь ты тогда?
И с кем делить сей пир ты будешь,
Когда свечи огонь ночь сдует,
А шторы как у лодки дно?
Заправь чернилами перо.
Тогда, заполнив всё собой,
Я стану незаметной.
Тогда, в кромешной темноте,
Всклянь беспросветной,
В сакральной тишине
Ты лишь меня и слушай.
Но нет, конечно, нет, не в уши
Я буду говорить тебе,
А в глубине, где мерзнут души,
О времени, твоем ушедшем дне.
По одуванчикам, по мокрой резеде
Обратно проведу в чертоги лета,
И будет там душа твоя согрета.
А ты внимай, переводи листу,
Лишь успевай, смелей!
И моему водительству
Противиться не смей.

5.
Мороз, как генерал, стоит,
Застыв с Луною заодно,
Собой у рамы окаймляя вид
Индустриальный за окном.
Дым пред морозом встал в постойке "смирно"
В гиганта-джина был обличьи.
Всё в лунном свете чётко было видно.
Я ждал, как лодка у причала.
– А ты что скажешь? – Но Луна молчала,
Как подобает Безразличью...