Ч. 1. Глава 3. Золотая клетка

Когда тяжёлая дверь за её отцом захлопнулась, отрезав его от мира, Зацунэ не почувствовала ничего. Ни скорби, ни облегчения. Лишь гулкую, звенящую пустоту на месте тех чувств, которые, как она знала, должна была бы испытывать нормальная дочь. Но она давно уже не была нормальной. Она была выжившей.

Пустота, впрочем, длилась недолго. В ней появился он — сын старого знакомого её отца — Синдзи Тавакава, молодой и до лоска успешный музыкальный продюсер, человек с обаятельной улыбкой хирурга и хищным блеском в глазах. В свои двадцать пять он уже держал в руках нити судеб многих артистов. Теперь, с видом благодетеля, он взял под опеку и её.

Он не искал публичных обещаний и не подписывал громких контрактов — от родителей остались только свидетельства о смерти и тишина в бумагах. Синдзи сделал всё по своему: тихо договорился с нужными людьми в органах — и формальность решилась за один вечер. Ей оформили временную опеку на его имя, вынесли штампы и записи, но это было больше для порядка, чем для закона. Он дал ей доступ в студии и репетиционные  базы, оформил банковскую карту и называл это заботой. Сначала это выглядело как спасение, позже выяснилось, что эти бумажки всего лишь открыли ему дорогу.

Он поселил Зацунэ в просторной, залитой холодным светом квартире, похожей скорее на красивую витрину, чем на дом. Высокие окна, минималистичная мебель, безупречный порядок — всё это кричало о статусе и богатстве, но не хранило и капли тепла. Это была просто новая клетка. Более просторная, позолоченная, но всё та же клетка.

Каждый день он навещал её, принося дорогие подарки и осыпая её комплиментами, сладкими, как яд. Он давно положил на неё глаз. С самых ранних лет Зацунэ была девушкой поразительной, почти неземной красоты, и этот расчётливый делец видел в ней не просто осиротевшего подростка, а будущий бриллиант своей коллекции. Он не видел её — он видел образ, тёмную Зацунэ, уникальный и дерзкий проект, которого так не хватало сцене. Он собирался огранить её боль для себя и для публики. В его планах уже тогда таилась мысль: когда-нибудь она станет его женой.

Их отцы не были друзьями — лишь деловыми партнёрами. Юридическая контора Зацунэ-старшего когда-то оказывала услуги его музыкальному агентству. А когда грянул скандал и отца Зацунэ арестовали, Синдзи воспрял духом. Судьба сама вручила ему в руки то, чего он так желал. Он действовал молниеносно: навёл справки, подключил все связи и без труда оформил опекунство над несовершеннолетней наследницей скандального имени до её совершеннолетия. План был безупречен.

Так для Зацунэ началась новая жизнь. Жизнь под пристальным взглядом её покровителя. Он вкладывал в неё целое состояние, словно в породистую лошадь перед скачками: лучшие репетиционные базы, самые современные студии звукозаписи, именитых преподавателей по вокалу. Он знал о её музыкальном даре — знал ещё с тех пор, как её отец хвастался успехами дочери. Теперь он собирался извлечь из этого дара двойную выгоду — и славу, и её саму. У неё даже появилась собственная банковская карта, на которой никогда не кончались деньги.

Но Зацунэ, со своим колючим и независимым характером, выкованным в домашнем аду, не подпускала его близко. Она научилась видеть фальшь за милю. Она чувствовала её в его прикосновениях, слишком долгих и скользких, и в приторной сладости его речей, от которых хотелось сплюнуть. Она была сдержанной, серьёзной и почти всегда хмурой, отвечая на его заигрывания пугающей прямолинейностью, которая ставила его в тупик. Он же, в свою очередь, терпел её холодность, ожидая момента, когда она созреет и падёт в его руки, как спелый плод.

Впрочем, верностью он не отличался. Молодой, богатый, вращающийся в мире шоу-бизнеса, он, словно хищник, не упускал возможности поохотиться на других девушек из своего агентства. И хотя он делал это не в открытую, Зацунэ всё видела. Видела и презирала. Это было так похоже на её прошлое — на мир фальшивых улыбок и социальных игр, который она возненавидела всем сердцем.

Она поступила в институт, выбрав направление, связанное с музыкой и изобразительным искусством — ещё одной её страстью. Дни напролёт она оттачивала свой вокал, превращая его в оружие. Она пела, и в её голосе оживало всё: от резкой, почти звериной агрессии до пронзительной нежности, от скрежещущего скрима до шёпота и детского лепета. Это был её мир, её территория, единственное место, где она была по-настоящему свободна. Продюсер спонсировал всё это, не понимая и половины той музыки, что она создавала, но видя в ней коммерческий потенциал. Он ждал. Ему оставалось только вкладываться в неё и ждать её совершеннолетия, как охотник ждёт, когда зверь попадёт в капкан.