Ч. 1. Глава 2. Разбившаяся гитара

Бунт дочери стал для отца последней каплей. Его мир, построенный на статусе и внешнем благополучии, начал рушиться. Потеряв престижную работу, он нашёл утешение на дне бутылки. Алкоголь развязал демонов, которые до этого лишь дремали под маской респектабельности. Его тирания переросла в неприкрытое домашнее насилие.

Конфликты стали ежедневным ритуалом. Дом превратился в поле боя, где каждый вечер разыгрывалась одна и та же трагедия. Бунтарский дух Зацунэ, её мрачный стиль в одежде, тяжёлые, рваные аккорды, доносившиеся из её комнаты — всё это было для него как красная тряпка для быка. Он видел в этом не крик о помощи, а личное оскорбление, насмешку над его рухнувшими планами.

Её мать оказалась зажата между двух огней — пьяным, озлобленным мужем и дочерью, чья душа покрывалась бронёй. Она пыталась быть буфером, умоляя его:
— Не трогай её, не калечь нашу красивую девочку..., но её тихие просьбы лишь сильнее распаляли его ярость. Часто она сама попадала под горячую руку, принимая на себя удары, предназначавшиеся дочери. Её здоровье, подорванное постоянным стрессом и побоями, начало стремительно угасать. Она тяжело заболела, и вскоре её не стало.

Смерть матери стала точкой невозврата. Последний оплот тепла и защиты рухнул, оставив Зацунэ один на один с чудовищем, которое она когда-то называла отцом.
Однажды вечером он, пьяный до невменяемости, с грохотом вышиб дверь в её комнату. Она сидела на кровати, обняв гитару, и выплёскивала свою боль в тяжёлых, мрачных аккордах и надрывном, срывающемся на крик пении. Это был её единственный способ не сойти с ума.

— Опять твоя дьявольская музыка! — прорычал он, и его лицо исказилось отвращением. — Ничтожество! Ты убила свою мать!

Он замахнулся, чтобы ударить. Но в этот раз Зацунэ не отшатнулась. Годы слёз, боли, унижений и сдерживаемой ярости спрессовались в один миг и взорвались.

— Будь ты проклят, ублюдок! Гори в аду! — выкрикнула она ему в лицо.

Его кулак врезался ей в скулу с такой силой, что в глазах потемнело. Но боль лишь подхлестнула её. В её взгляде смешалось всё: отчаяние, ненависть и животный страх. Она вскочила, и её руки сами собой сжали гриф её первой акустической гитары — той самой, которую ей подарили в детстве, символа её потерянной невинности и первой, чистой любви к музыке.

Не раздумывая, со всей силы, на которую была способна, она ударила отца по голове.

Дерево жалобно хрустнуло, и гитара разлетелась на куски, осыпав пол обломками и порванными струнами. Отец рухнул на пол. По щеке Зацунэ, смешиваясь с кровью из разбитой губы, потекли слёзы. Она плакала не из-за него. Она плакала по сломанному инструменту, своему единственному другу, который только что спас ей жизнь ценой своей собственной.

Шум и грохот привлекли соседей, которые, давно привыкшие к крикам из этой квартиры, в этот раз вызвали полицию.

На допросе Зацунэ была спокойна и холодна, как лезвие ножа. Она не оправдывалась и не молила о пощаде. Она выносила приговор. Чётким, ровным голосом, не дрогнув ни разу, она рассказала всё: как отец годами избивал их с матерью, как его пьянство и жестокость довели мать до могилы, и как этим вечером он пытался убить её.

Свежие побои на её лице и теле, сломанная в щепки гитара и показания соседей, подтвердивших частые крики, скандалы и звуки борьбы, сложили картину воедино. Суд признал её действия самообороной в состоянии аффекта. Отца же, на основании её показаний и доказательств, упрятали в тюрьму за систематическое насилие и доведение до смерти. Там, в казённых стенах, он в итоге и нашёл свой бесславный конец.

Зацунэ Мику, несовершеннолетняя сирота с ангельской внешностью и демонической историей, осталась одна. Но не надолго. Её уже ждала новая, позолоченная клетка.