Он смолк. В очах, потухших и усталых,
Ещё тлела последняя мечта.
Средь терний, судьбою ему данных,
Не росла отрадная черта.
Она ж, чиста, как утро в день священный,
Хранила в сердце тихий, кроткий свет.
Её удел — в обители блаженной
Не знать, каких страданий стоит след.
"Взгляни,— сказал он с горькою враждою, —
На эту цепь,что совесть мне сковала.
Я недостоин быть перед тобою,
Душа моя и чёрства и мала".
"Душа, любя, не ведает предела,
Она, как Бог, прощает и горит.
И в самом дне, где мрак и стон носился,
Она лучам небесным путь хранит".
"Поверь,— шепнул он, — верю исцеленью,
Твоей любви, что светит сквозь плиту".
И затрепетал, вкушая нетерпенью
Забвения мучительную муть.
И два крыла, подъятые над бездной,
Сомкнули их в молчании немом.
Не победить, не быть врагам совместным,
Пока горит таинственным лучом.
Два удела, два преддверья
© Copyright: Кирилл Смертецкий, 2025
Свидетельство о публикации №125111000025
Свидетельство о публикации №125111000025
Рецензии