Между Адом и Раем Альманах Миражистов
МЕЖДУ АДОМ И РАЕМ
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ, Николай ЕРЁМИН, Елизавета ОВОД НЕВА, Вивиан ИТИН, Афанасий ФЕТ
2025
Марк Шагал Рый
МЕЖДУ АДОМ И РАЕМ
Альманах Миражистов
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ, Николай ЕРЁМИН, Елизавета ОВОД НЕВА, Вивиан ИТИН, Афанасий ФЕТ
2025
Альманах Миражистов
Автор бренда МИРАЖИСТЫ, составитель и издатель Николай Ерёмин
nikolaier@mal.ru
телефон 8 950 401 301 7
Матрёшки Екатерины Калининой
Кошек нарисовала Кристина Зейтунян-Белоус
На обложке ЕВА и АДАМ Михаила Нестерова 1898г
© Коллектив авторов 2025г
КонстантинКЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ Альманах Миражистов
В сачке небес трепещут самолёты
* * *
ЖИВ И –
ЖИВИ
* * *
Что-то я утонул в вечных снах
И пожалуй уже и не вынырну
А пошли они братцы все ах
Ведь и мамонты кажется вымерли
Я не мамонт но вымер давно
На меня уже и не охотятся
Не охотятся но всё равно
Вечный рёв из-под глыб доносится
Молчаливый вопль изо рта
И сияний северных сполохи
Всюду вечная мерзлота
И архангелы как археологи
* * *
Так ясно словно на экране
Фильм – я всю жизнь смотрел его
Как в пьяной драке в ресторане
Летают блюдца НЛО
* * *
В этой небесной игре
брошены кости планет
выпало мне в ноябре
здесь появиться на свет
и непонятно как мысль
может над всем воспарить
и непонятно как смерть
думает жизнь победить
и непонятно как страсть
может весь мир захлестнуть
Целое меньше чем часть
если в обнимку уснуть
* * *
Обнажайся или не обнажайся
Почитая родные святыни
О Египетский плен – продолжайся
Лишь бы только не гнали в пустыню
* * *
Думая о Кьеркегоре
Я пробудился в свой сон
Чтобы понять своё горе
Нужно войти в горизонт
Все кто стремится к забвенью
Воины Небытия
Следуют тенью за тенью
В Тень из тенёт твоих Я
В вечной погоне за мыслью
Я потерял свою мысль
Там где в забвении смысла
Кроется истинный смысл
* * *
Всё прерывается на полпути
И полпути может прерваться на полпути
На полпути мы вечно на полпути
А полный путь никому не дано пройти
И лишь однажды
Как бы ни был порыв твой пылок
Ты ощутишь что уткнулся к себе в затылок
Ты сам свой путь
а себе от себя нет защиты
Свернулся путь –
замкнулась твоя орбита
* * *
Источник;
В САЧКЕ НЕБЕС ТРЕПЕЩУТ САМОЛЁТЫ
© Константин Кедров, 2014 – 2015.
© 45-я параллель, 2015.
• Николай ЕРЁМИН к подборке «В сачке небес трепещут самолёты» Константина Кедрова 4 января 2015 года
КОНСТАНТИНУ КЕДРОВУ,
Лауреату премий «ВЫСЬ» и «ДОМИНАНТА»
У Кедрова -
За высью – высь,
За доминантой – доминанта…
Ах, век живи и век учись!..
…И он меня учил
Когда-то…
Два раза в год -
То там, то тут:
Сибирь – Москва … Литинститут.
Дом 25, Тверской Бульвар…
У Кедрова –
Спецсеминар
«Ахматова и Гумилёв»
Стихи,
Стихи, без лишних слов…
В них – воплощение таланта,
Высь космоса
И доминанта…
И мы - восторженно-легки,
Случайные
Ученики,
То лаконичны, то речисты,
Его
Метаметафористы…
Недаром,
На язык остра,
У Константина есть сестра…
И я,
Его успехам рад,
Теперь ему – как младший брат…
И где-то льётся нам медаль:
«За глубью – глубь»
«За далью – даль»
2015
• Николай ЕРЁМИН к подборке «Ныряя в мир я вынырнул в себя» Константина Кедрова 10 ноября 2014 года
72=27
ДИФИРАМБ КОНСТАНТИНУ КЕДРОВУ,
моему любимому поэту, которому 12 ноября исполняется 72 года.
Стремительно летят года…
Туда-сюда – и свет, и темь…
Я встретил Кедрова, когда
Поэту было 27…
Тверской бульвар. Летящий шаг.
Как Фигаро – и там, и тут…
Улыбка. Замшевый пиджак.
Литературный институт.
Любимый всеми аспирант.
Но главное – любимец муз –
Студентам и преподам рад,
Он украшал богемный вуз…
И вот, судьбу благодаря,
В стране, где все - на одного –
Из ледяного ноября
Вновь поздравляю я его…
О, брат мой старший, Константин!
Ты - как метаметафорист -
На Космос весь – такой – один -
Поющий в хоре звёзд солист…
Проживший каждый год за два
И вывернувший их в слова…
Где – ах! - 72 в эфире
Звучат как 144…
От всех поэтов-докторов
Прошу: твори и будь здоров!
Николай ЕРЁМИН Ноябрь 2014 г Красноярск
Николай ЕРЁМИН
Альманах Миражистов
ЗА ДРУЖБУ! Николай ЕРЁМИН
Re:Re: за дружбу
Хэ Суншань
Сегодня, 12:42
Кому:вам
Между Раем и Адом ;;;;;;;;
Я, покуда не стар, ;;;;;;;;
Стать хотел водопадом… ;;;;;;;;;;;
Ах! Но так и не стал. ;;;;;;;;;;;;
Между тем, водопад ;;;;;;;;;;;;;;;;
Мне по-прежнему рад
В час, когда – Бог ты мой ;;;;;;;;;;;;;;;;;
Он становится мной… ;;;;;;;;;
И смывает с меня ;;;;;;;;;;;;;;;;;
Жар горячего дня ;;;;;;;;;
Прочь… И я – не сгораем – ;;;;;;;;;;;;;;;;
В юбилейном году ;;;;;;;;;
Между Адом и Раем
В ночь куда-то бреду… ;;;;;;;;;;;
;;;;;;;;;;;;;;;;;;; ; ;;;;;;;;
2025 C уважением. ваш друг Хэ Суншань перевел.
КИТАЙСКОМУ ДРУГУ Хэ СУНШАНЮ
Лев, я обожаю Солнца краски...
Неспроста меня в любую рань
На Восток, приветлив по-китайски,
Снова переводит Хэ Суншань...
Там, где между нами - Вот те на! –
Расступилась Вечная стена...
ОКТАВА НАД РЕКОЙ
Над рекой, над лугом –
Лёгкий ветерок…
Вечерок с подругой.
Дымный костерок,
Ах, стреляет в воздух…
А река течёт…
И мерцают звёзды –
Все - наперечёт…
ПОЭЗИЯ
- Что такое поэзия? Это
Луч рассвета – вне тьмы и запрета…
В сердце времени и пространства
Внезакатной любви постоянство…
Вдохновенная метаморфоза…
Остальное – презренная проза.
НА ФЕСТИВАЛЕ
Старушка превратилась в поэтессу –
И в Коктебеле, моря на краю,
На фестивале, радуясь процессу,
Со сцены восклицает: - Ай лав ю! –
И проявляет свой бунтарский нрав,
Любовной рифмой Хроноса поправ…
ПСИХ
- У неё всё есть –
Нечего желать.
У меня всё есть –
Нечего терять…
Жаль, но в этот раз
Признаюсь, как псих:
Не было у нас
Счастья на двоих!
УРОК СОЛЬФЕДЖИО
Сначала было ДО, а после - РЕ,
Реприза революции, реванш…
Расстреливали братья во дворе
Друг друга, со словами: «Он – не наш!»
А после враг врага, в глазах – испуг,
Расстреливали, без раздумий, вдруг…
А после было МИ, ФА, СОЛЬ, ЛЯ, СИ…
Ах, Ре-абилитанс, пардон-мерси…
И снова – ДО… Хоть у кого спроси.
СОНЕТ ПРО НЕ ВСЁ РАВНО
- В стакане утонуть хотел... И в море Чёрном...
Чтобы любовь любя, воскреснуть, как в кино –
Иваном дураком
Или Котом учёным...
Не всё ль теперь равно?
Всё было так давно!
Кому какое дело -
Чего душа хотела?
И я чего хотел?
Хотел – да расхотел...
Но выпить – не дурак...
А это добрый знак! -
Сказал мне старикан –
И осушил стакан...
***
В душе моей – императив:
То позитив, то негатив...
То свет, то тень... То нет, то да...
То снова – радость и беда...
Стою. Иду... Зачем? Куда?
А мимо – прочь – летят года...
СОНЕТ ПРО ОПЫТ САМОВНУШЕНИЯ
Было всё хорошо?
Днём, в ночи, до зари:
- Будет всё хорошо! –
Сам себе говори.
Не пугайся, не ври
И душой не криви…
- Будет! Будет ещё
Хорошо! – говори…
Скажешь: - Чёрт, побери! –
Помолчи, не дури…
- Будет всё хорошо! –
Днём, в ночи, до зари
Бормочи,
Говори…
ПОЛУСОНЕТ О СМЫСЛЕ ЖИЗНИ
Быть нужным! –Это смысл жизни.
Те ж, кто не нужен никому,
Мечтают об иной отчизне…
Куда идут по одному –
Раздваиваясь, - чудеса! –
Часть – в землю…
Часть – на небеса…
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
***
А–спект
Ре-спект
Кон-спект
Про-спект
ЭКСПРОМТ К БЮСТУ ДОСТОЕВСКОГО
В Копенгагене
Всем Достоевский в назиданье даден...
Не зря сказал непризнанный Мессия:
- Россия - это вам не Копенгаген!
А Копенгаген – это не Россия.
ПСЕВДОНАРОДНАЯ ЧАСТУШКА
- Ты вакцина. Я ковид.
У тебя неважный вид
По дороге на Тот свет…
Не люблю тебя… Привет!
***
В новой книге – опечатки
Возникают в беспорядке,
Ах, за всё про всё - награда:
В бочке мёда – капли яда…
***
Молчи, душа, послушной будь
Перед людьми... Далёк наш путь...
Но перед звёздами в ночи
Пой, ради Бога, не молчи!
***
Над рекой шуршит камыш…
А в душе – такая тишь,
Вечность, звёзды, и покой,
И слияние с рекой…
***
Под звездопадом я вымыл душу…
Под водопадом я вымыл тело…
Ах, чтоб слова и в жару и в стужу,
Боже, Твоё продолжалось Дело…
Николай ЕРЁМИН Ноябрь 2025 г
МЫ РОДИЛИСЬ 7 НОЯБРЯ
Сибиряки - мой друг Вадим КОМАРОВ, известный предприниматель, и его друг - Олимпийский чемпион Иван ЯРЫГИН, родились 7 ноября…
- Это ли не тема для поэта? –
Воскликнул однажды Вадим.
И я написал стихотворение ОЛИМПИЙСКАЯ МЕДАЛЬ.
И наш друг, всемирно известный композитор Владимир МАТЕЦКИЙ, написал музыку, а замечательый певец Леонид СЕРЕБРЕННИКОВ исполнил её – и песня стала народной. Слушайте в Интернете! Вот она, песня памяти Ивана ЯРЫГИНА:
ОЛИМПИЙСКАЯ МЕДАЛЬ
Олимпийскую медаль
Друг мне подарил…
На Олимпе, глядя вдаль,
Он тогда царил…
И друзьям его успех
Был важней всего:
Были мы – один за всех,
Все – за одного!
Не случайно и не зря
Вместе, глядя ввысь,
В день 7-го ноября
С ним мы родились.
Говорил он: - Жизнь – борьба.
Надо сильным быть.
Каждому дана судьба,
Чтобы победить!
Там, где все – на одного,
Стал он всех сильней.
И медалей у него
Много, и друзей…
Но прервался сердца стук…
Вот судьбы каприз –
И сошлись борцы вокруг,
Молча глядя вниз…
До сих пор со мною он
Продолжает век,
Олимпийский чемпион,
Гордый человек.
И в борьбе, в любом краю
Мне хватает сил –
Ведь не зря медаль свою
Он мне подарил…
***
У каждого своя судьба.
Я сожалею, что не птица,
Но всем - от имени себя -
Пою - авось, да пригодится,
И строчки песен, став крылатыми,
Продолжатся - уже цитатами ...
ОКТАВА ПРО ЛУНУ
Зачем ты вышла на карниз?
Зачем ты смотришь сверху вниз?
Внизу – толпа из темноты
Кричит…О чё? Не слышишь ты…
Высок
16-й этаж.
Жесток
Осенний город наш…
***
- Разрушена душа… Разбито тело!
И тут, и там - болит! – Он говорит
И пьёт, увы, лекарства то и дело,
И вообще имеет бледный вид…
Но утверждает, что среди невзгод
Он будет жить – и всех переживёт…
ЗАЧЕМ
Зачем я упрекнул чудачку
За то, что – поводок в руке –
Она меня, ну, как собачку,
Вела, увы, на поводке?
Теперь вот рядышком иду –
Без поводка, на поводу…
СЕНСАЦИЯ:
- СОНЕТ Николая Ерёмина переведён на английский язык!
И вновь ко мне аллеей парка
Идёт Шекспир, за ним – Петрарка…
А следом в город из ворот
Поэт Матвеичев идёт…
Он только что, сомненья нет,
Прекрасный сочинил сонет…
И говорит мне: - Ваша честь,
Позвольте мне его прочесть… –
И вслух читает – Боже мой! –
Перед собравшейся толпой -
И про тюрьму, и про суму…
И люди хлопают ему…
А кто-то даже, в меру пьян,
Нас приглашает в ресторан!
Nikolay Eryomin SONNET
I see again as along the alley of Krasnoyarsk;s park
Are going Shakespeare and behind him Petrarch,
And in some distance from them and city;s dark
Poet Matveichev is strolling as a man of guard.
I don;t doubt, he composed a very beautiful sonnet.
And he says to me: "Oh, Nicolas, my honor friend,
Let me just now to read my sonnet so very bad
To make you laugh but I to be regret.
And he begins in loud voce to read sonnet
To a crowd, o my God! And not, I say, too bad
About bitter life in country Russian poverty
And all the people flapped with expression sad...
Then a little dunked man invited us to own car
To visit restaurant or his young mistress bar.
Translated from Russian into English by Aleksander Matveichev.
Перевод с русского на английский Александра МАТВЕИЧЕВА
2018-2025гг
* * *
Колокола на Божий Суд
Зовут - а я не отвечаю…
Увы, мне хорошо и тут:
Тайга, погост, и хата - с краю…
Где можно жить без лишних слов
Под вечный зов колоколов…
http://stihi.ru/2022/01/13/3977
НАД ВЕЛИКОЙ
КИТАЙСКОЙ СТЕНОЙ
Счастливые китайцы всей страной
Скрывались за Великою стеной…
Стоит, соединяя времена,
Великая Китайская стена…
Какой восторг в душе! Какой простор! -
Когда идёшь - всех выше – между гор…
Туда, где ждёт тебя, чудес полна,
Великая Китайская страна…
А рядом – ты в Китае не один! –
Шагают Хэ Суншань и Ян Цзибин…
КИТАЙ
Цу Тяньсую и Хэ Суншаню посвящается
Мне друг сказал: - Когда-то – ах! –
Весь мир стоял на трёх китах…
А нынче – лучше стать мечтая,
Стоит он на плечах Китая!
Киты же – следом там и тут
С Фонтан-салютами плывут…
И рады нам – ты только глянь -
И Цу Тяньсуй, и Хэ Суншань…
ЦУ ТЯНЬСУЙ: ЗДОРОВО СДЕЛАНО, ПОЭТ ЕРЁМИН!
На российском литературном поприще было много великих поэтов. И на современном литературном небосклоне России блестят новые звёзды.
Николай Николаевич Ерёмин, стихи которого напечатаны в этой газете, - один из новых звёзд русской поэзии ХХ1 века.
В 1981-м году он стал членом Союза писателей СССР. А в настоящее время – член союза Российских писателей. Выпустил в свет более сорока поэтических сборников. Многие его стихи стали песнями. Стиль стихов поэта Николая Ерёмина величественный, естественный, глубокий. А характер – широкий, интересный, свободный. Содержание напечатанных стихов – это философия любви, многостороннего взгляда на человеческую жизнь "Нам нужно пользоваться и учиться лучшему у других" (Китайская пословица - ;;;;;;;;;;
Но мы можем посмотреть лишь небольшую область российского литературного поприща и, к сожалению, передаём только приблизительное значение его стихов на китайском языке. Хотя здесь и имеются несколько замечательных, удачных переводов на китайском.
Но только те читатели, которые знают русский язык, могут действительно полюбоваться его литературным талантом и ощутить волшебную притягательность каждого его слова.
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
ДВЕ ВЕРСИИ
Вот моя рукопись – версия для печати…
А вот моя тайнопись – версия для души…
Боже, обе версии, с твоего благословения, соединяю,
Чтобы они были одинаково хороши…
ПУТИ
Разошлись вправо-влево пути…
На душе – и досада, и злость…
Ты меня вспомяни и прости,
Ах, за всё, что сбылось-не сбылось…
7 ноября 2025г
ЕСТЬ В ЖИЗНИ СЧАСТЬЕ!
***
Ты читала меня
Перед сном, наугад.
Ты листала меня…
Был я сказочно рад
Слову тайному,
Произнесённому вслух…
- Ой! –
Пока над Землёй
Свет Луны не потух…
Спят стигматы в ладонях твоих –
Ни гу-гу.
До сих пор я проснуться, как псих,
Не могу.
2025
СОНЕТ ПРО ФЛЕЙТУ ИВАНОВА
Всю жизнь звучала флейта Иванова
О том, что не забыто и не ново:
О первой страстной ласковой любви –
Надежде, Вере, Храме на крови...
Который был воздвигнут – и разрушен...
И долго никому совсем не нужен...
Но вот среди божественных чудес
Внезапно в полнолуние воскрес...
И всю-то ночь над музыкой без слов
Трудился вдохновенный Иванов...
Волшебник, лунный лунь, мой старый друг,
Пока не превратился в лунный звук...
И во дворе собаки – ну-и-ну –
Перекликаясь, взвыли на Луну...
ПОЛУСОНЕТ ПРО ЦАРЯ МИДАСА
Всё к чему прикасался, увы, царь Мидас,
Золотым становилось… И даже еда-с!
И питьё! Ё, моё…
Разве это житьё?
Умер с голоду он. Вот и весь мой рассказ,
Или сказка, для вас…
Да-с, увы, без прикрас!
ПУЛЯ-ДУРА
Коммент к №6(50),2013 «Журнала ПОэтов»
Константина Кедрова «МАЯК 120»
Пуля-дура
Покинула дуло
Пистолета…
…Сквозь тело поэта
Пролетела
И вышла на волю…
Я тогда
Шёл по полю
И взял эту пулю…
И – не Бог –
Сделать умной
Её я не смог.
Но –
От строчки до строчки –
Вот она – как брелок –
Точно маятник –
У меня на цепочке…
***
То всемирное, ах, потепление...
То глобальное похолодание...
Сколько нужно было терпения,
Чтобы вынесла все испытания,
Моя мама, мамочка, ты…
Здесь, где вымерли ма-мон-ты...
В НЕПОГОДУ
Выхожу в непогоду –
И сквозь ливень гляжу...
И на чистую воду
Сам себя вывожу...
Ах, пока между строк -
Мчится мутный поток...
ОКТАВА ПРО МЕТЛУ И КОЧЕРГУ
На метле она летала...
Я летал на кочерге...
Ах, не много и не мало, -
Счастливы, нога к ноге...
Сколько лет у очага
Спят метла и кочерга!
А бывало – Хоть бы хны! –
Долетали до Луны...
ПОСВЯЩЕНИЕ Александру БАЛТИНУ
Ну, вот и всё, почти закончен путь...
И вновь, устав от фейка и от спама,
Ты хочешь – и пытаешься заснуть
Без алкоголя и феназепама...И без любви...
Увы, ноябрь в груди...
И вьюга - позади и впереди...
ИЗ НОВОЙ КНИГИ ЧЕТВЕРОСТИШИЙ
***
То заплачется... То захохочется...
То чего-то такого захочется,
От чего ни уйти, ни сбежать...
И опять на душе благодать...
***
И мерцали словами
В Черноморской волне
Свет-любовь между нами
Наяву и во сне...
ПУТЬ
От сокрытия – до открытия...
От наития – до соития...
От распития – до распятия...
От со-Бы-ти-я
До не-Бытия...
ЖЕМЧУГА
Недаром, драгоценности ценя,
К тому, кто жемчугами поманил,
Подруга убежала от меня...
А я её ни в чём не обвинил...
***
Книгу, изданную врачом
Под названьем «Стихи обо всём»,
Пациент прочитал, удручён,
И сказал, что стихи – ни о чём!
В НОЧИ
Интернет в ночи глядит на нас
Без прикрас, как будто третий глаз,
Ах, соизмеряя до зари,
Что снаружи в нас и что внутри…
***
Поэт сказал: - Нет в жизни счастья!
И в смерти, знаю, счастья нет…-
Но в небе радуга воскресла:
- Любуйся и молчи, поэт!
Николай ЕРЁМИН Ноябрь 2025 г Красноярск
Елизавета ОВОД НЕВА
Альманах Миражистов
* * *
Я не выдам тебя никому
Ни в своём, ни в чужом дому.
Не шепну твоё имя ветрам.
Я тебя никогда не предам.
Крылья тяжкие выброшу ввысь,
Я тебя умоляю, держись!
Знай, не судят любовь по годам.
Я тебя никому не отдам.
* * *
Ты у меня болишь внутри,
Болишь и кровоточишь морем.
Ты из меня кричишь – смотри,
Как маюсь я бессмертным горем!
И я уже опять боюсь
Тебя спугнуть и не услышать…
И я уже с собой борюсь,
И я прислушиваюсь: дышат
Мои слова в тебе,
и в них
Весь яд сокрыт, тебя сгубивший,
И я боюсь, чтоб не утих
Внутри меня – меня любивший.
К МУЗЕ
Душа рассеивала ночь,
Снимая пологи беспутства.
Ты вместе с ней бежала прочь -
Великий демон безрассудства.
Цеплялась за крыла перил
В дыханье лестничных пролётов,
А свет всё больше стан кривил,
Ломая суть ночных полётов.
Он пожирал тебя, как мог,
Он всю тебя вбирал до крохи.
А ты бросала жребий строк
И оставляла только вздохи.
Но вот. Конец. Тебя уж нет.
Ты улыбнулась на прощанье.
Я проклинаю этот свет,
Свет ненавистного сознанья!
Вивиан ИТИН
Альманах Миражистов
Итин Вивиан Азарьевич Солнце сердца
Избранные произведения
Том II. Урамбо
Солнце сердца
(Новониколаевск, 1923)
Эмпедокл
Моя душа -- огонь, Аидоней,
Ее туда влечет, где он таится, --
К источнику сжигающих огней:
Подобное к подобному стремится.
Куст белых роз и юноша и дева,
Я знаю жизнь и знаю цену ей.
Моя душа полна тоски и гнева,
О исцели ее, Аидоней!
Всегда, всегда под гнетом снов и Рока
Проходит жизнь, как странная мечта,
И от любви до низкого порока
В ней неизменны ложь и суета.
И чем больней безумнее и глуше
Стучат и стынут бедные сердца,
Тем ярче к ней, все к ней стремятся души...
Но Истина уходит без конца.
Возьми мой прах, о кратер величавый,
Мне скучно дольше жить и дольше ждать,
Омой мне сердце беспощадной лавой,
Лишь мертвое перестает рыдать!..
Моя душа -- огонь, Аидоней,
Ее туда влечет, где он таится,
К источнику сжигающих огней, --
Подобное к подобному стремится.
Синий жемчуг
I
Кто исчислит богатства Дедала?
С чем сравнится его ореол?
Он построил дворцы из коралла,
Что пурпурный приносит атолл.
Там алмазы из Индии знойной,
Голубые, как детские сны,
Жемчуга есть бледнее луны
И рубины, как сон беспокойный...
Но пределы немыслимы грезам
И безумный искатель чудес,
Он отдался туманным наркозам
О жемчужинах в море небес.
И с тех пор есть одно постоянство
В каждой грезе, что к солнцу влечет
Ледяные пустые пространства,
Где в блаженстве сгорает пилот.
II
На незримых волнах атмосферы,
Средь тончайших эфирных зыбей,
Я лечу в лучезарные сферы,
Увлеченный мечтою своей.
Бездны неба прозрачны и ярки,
Синева, словно сон, глубока,
И везде -- триумфальные арки
Вознесли надо мной облака
И, как сон из туманной поэмы,
Напевает восторженно винт,
Что увидевший неба эдемы
Не вернется в земной лабиринт.
Остановится сердце пилота,
Остановится легкий мотор,
Но душа не изменит полета
В неземной поднимаясь простор.
Двойные звезды
Двойные звезды есть в пространстве,
Горят согласно их сердца,
В закономерном постоянстве
Куда-то мчатся без конца.
И вечным холодом эфира,
Как морем тьмы, окружены --
В провалах черного сапфира
Все медленней и глубже сны.
Но силы бешеные бьются
В крови остывших звезд всегда,
Когда-нибудь пути сойдутся
И вспыхнет новая звезда.
И снова длится жизни танец,
Замкнут опять все тот же круг --
Лишь золотой протуберанец
Лучам откроет окна вдруг.
Кино
Плакаты в окнах в стиле неизменном:
"Большая драма!" -- "В вихре преступлений!"
Порочных губ и глаз густые тени
Как раз по вкусу джентльменам...
А на экране -- сыщики и воры:
И жадны разгоревшиеся взоры.
Конечно, центр -- сундук миллионера
И после трюки бешеной погони:
Летят моторы, поезда и кони
Во имя прав священных сэра...
Приправы ради кое-где умело
Сквозь газ показано нагое тело.
Чтоб отдохнуть от мыслей и работы
И мы пришли послушать куплетистов,
Оркестр из двух тромбонов и флейтистов
Дудит одни и те же ноты...
Как легкий дым в душе сознанье тает
И радости от зла не отличает.
"Кому доступно совершенство?.."
Кому доступно совершенство?
Телам, что в первый раз слились?
В безумьи есть свое блаженство
И зачарованная высь.
Нет, не обычные объятья
Мы друг от друга ночью ждем, --
Такого голубого счастья
Мы в этом мире не найдем.
Но если огненные боги
Свои нам чары отдадут,
В какие страшные чертоги
Нас пропилеи приведут!
"Наш домик маленький и тесный..."
Наш домик маленький и тесный
И мебель -- стул, кровать и стол,
Но в нашем сердце он -- чудесный
Морей коралловых атолл.
Мы здесь с тобой -- ночные воры,
Мы счастье страшное крадем.
Его, через моря и горы,
С тобой, как знамя, пронесем.
Качают розовые волны
Друг с другом сжатые сердца;
И всеобъемлюще огромны
Глаза блаженного лица.
Мы будем счастливы недолго;
Но завтра ты придешь опять!..
И пусть потом -- проклятье долга,
Как траур, будешь коротать.
"Мне это необходимо, я знаю..."
Мне это необходимо, я знаю,
Целовать чьи-то чужие губы,
Пока рассвет холодный и грубый
Не рассеял туманные тайны.
Если можешь -- прости за это.
Я болею твоей же болью...
Но сердце, -- сердце поэта
Все равно не изменишь любовью.
"Дух -- словно океан огромный..."
Дух -- словно океан огромный,
Чем ниже в глубь его уйдешь,
Тем чудищ все странней изломы, --
Где ложь, где правда -- не поймешь.
Воспоминания и грезы,
Как стебли дымные встают
И словно огненные розы
В мозгу расплавленном цветут.
Но сердце бьется равномерно.
В глазах спокойный долгий свет:
Ведь хорошо узнать наверно,
Что никакой надежды нет.
И можно делать все, что хочешь
И смерть -- послушная раба... --
В дневной тоске, в угаре ночи,
Лишь позови -- придет любя.
Бесцельность
Во мне горят огромные мечты,
Кристаллы грез огромной красоты.
Они, как сон, в моей душе замкнуты,
Они живут в тягчайшие минуты.
Но для кого возможны эти сны
В немых снегах чудовищной страны,
Где вечно гибнет воля к воплощенью
И мысль покрыта тусклой страшной тенью?
Невероятный, беспокойный сплин
И блеск недосягаемых вершин;
Такая жажда отдавать и биться!..
Но тот же Мир мне непрерывно снится.
Великий или Тихий океан?..
Зачем? -- В притонах будешь так же пьян, --
Там страсти падают все ниже, ниже
И жизнь становится понятнее и ближе.
О эти прихоти блуждающей души,
Рожденные в безжалостной глуши
Одних и тех же яростных стремлений,
Однообразных жалких вожделений!
Ах все равно нам быть или не быть, --
И жизнь и сон затем, чтобы забыть
В их сменах утомительно бесцельных
Отраву дум спокойных и смертельных!
Знак бесконечности
Над ровным полем летчик, новый сын Дедала,
Чертил волшебные восьмерки в облаках,
И, вдруг, упал... Затих мотор: лишь кровь стучала,
Живым огнем вздувая жилы на висках.
Что значит жить. -- Смешно бежали люди в черном
Спеша и задыхаясь... Сняли шапки вдруг.
Нагнулись... спорили. Неловко взяли труп
И понесли, закрыв его, в плаще просторном.
А в поле мертвом, молчаливом, как провал,
Осталась сломанных частей немая горка,
И почему-то в памяти моей вставал
Знак бесконечности -- упавшая восьмерка.
Наступление
В цепи стрелков, в степи оледенелой
Мы целились меж ненавистных глаз;
И смерть весь день так сладко близко пела,
Что колдовала и манила нас.
Потом, заснув в татарской деревушке,
В ночную тьму, как волки, вышли вновь,
Нас привлекали вражеские пушки
И сок волшебный -- человечья кровь.
Враги ушли и мы за ними гнались,
Ночь и мороз объяли кругозор.
В безбрежном снеге люди утопали,
И странно загорался черный взор.
Нам попадались трупы отступавших,
И, кто был жаден, раздевали их:
И в смерти жил, светясь на лицах павших,
Чудесный сон видений голубых.
То был покой бессмертный и огромный,
Манивший рядом лечь у колеи, --
Но в нас гудел какой-то пламень темный
И мы, изнемогая шли и шли.
В душе цвело неясное безумье,
Воспоминанья брошенных невест,
А над землей сияло пятилунье --
Таинственный небесный крест.
Мы шли вперед и, словно камни рифов,
Встречались избы тихих деревень:
Мы воскрешали время древних мифов
И на штыках рождался новый день!
Наш новый день -- начало испытаньям;
И снова в цепь рассыпались стрелки,
Стараясь отогреть своим дыханьем
Замерзшие ружейные курки.
И снова грохот легендарной битвы,
И доблести высокий, гордый лет:
О кто поймет проклятья иль молитвы
Бормочет, задыхаясь, пулемет!
Как Данте, я спускаюсь к центру Ада
Душа страны объята мертвой тьмой,
Безжалостное сердце радо!
Безжалостное сердце -- спутник мой.
Возвращение
*
Вс. Горнову
Все полки заняты поэтами,
(Как мы в них любим каждый звук!),
И стол с любимыми портретами --
Воскресших грез волшебный круг.
Все, все остались, все нетронуты,
Как будто не было войны...
Нет, я вчера из этой комнаты
Ушел, а ночью видел сны...
Такие длинные, нелепые --
Как будто я стрелял в людей,
Как будто всадники свирепые
Загнали бешеных коней.
Как будто в ночи, вьюги зимние
Я, словно дух, блуждал в полях
И слушал песни заунывные
В татарских дымных деревнях.
О если бы не ряд потерянных
Друзей, встающий предо мной
И длинный перечень расстрелянных,
Я б мог поверить в мир иной!
Мир, непохожий на действительность,
Как мысль бессмертная моя,
Иль речи мерная медлительность,
И эта комната твоя...
Но нам доступны достижения,
Когда с тобой, по вечерам,
Мы совершаем приношения
Своим прекрасным божествам.
И грезы грезами сменяются,
Сквозь дым другие снятся сны,
То словно лилии качаются,
То расцветают плауны.
Без сожаленья и раздумия
На этом солнечном пути
Прекрасно в царствие безумия
В чужие вымыслы уйти...
Потом, язык богов молчаньями,
Как он прекрасными, прервать
И золочеными мечтаньями
Свою печаль заколдовать.
Ведь где-то есть еще поэзия,
Есть бесконечная весна.
И голубая Полинезия,
И голубая тишина.
Там никогда не слышно выстрелов,
Там небо нежное, как лен.
И вместо страшных клеток выстроен
Дворец из пальмовых колонн.
Туда с тобой, мой друг единственный,
Уйдем в зеленый монастырь,
Где всюду -- океан таинственный
И солнце, и ветра, и ширь
.
В трибунале
Душа... Но есть двойные души...
Кто сможет обвинять, когда
Все напряженнее и глуше
Трепещет светлая мечта?
Быть может, я был грозным зверем,
Когда родился средь волков.
Я сознаюсь, не лицемеря --
Я только луч во мраке снов.
Убийцы могут быть святыми,
Как звери, жаждущие жить...
И что-то плачет вместе с ними --
Кого я требовал убить.
Похороны моей девочки
А. Итиной
1
Она как будто бы летит.
Остались глазки не закрыты,
Застывший вдруг метеорит
Сдавили синие орбиты.
И так всевидящ этот взгляд,
И так зовет к себе за грани:
-- О, не вернется жизнь назад,
Конец последний не обманет!
А рядом с нами дикари
Едят кутью, не плача воют...
Как странно голова горит,
Какая пустота порою.
2
Она слишком была человечьей,
В три месяца -- громко смеялась,
А в шесть -- лепетала длинные речи:
Папа и мама... папа и мама...
Нужно быть сильным зверем,
Чтобы жить на земле проклятой...
Я в морозы, в солнце поверил,
Я был в море и был солдатом.
Но смерть не меня большого,
Всего в синяках и шрамах,
Отняла ребенка больного,
Чтоб сильнее большого изранить.
И туда, где умеют молиться,
Я кричу, в кресты и могилы:
-- Если это ваш бог -- убийца,
Передайте, -- меня не забыл бы
3
Я не я... О если бы проснуться!
Стать, как прежде, первым звероловом,
Со своим ребенком радостным и голым
Поступь мамонта в траве следить,
Темным логом долгие минуты
Светлой страстью пьяным быть...
Теплый ветер дышит океаном,
Чешет шкуру старую тайги,
Тянет хвоей и сухим бурьяном,
Наши груди ясны и легки...
В нашем мире верные ловитвы,
Смерть же только ясный спутник битвы...
-- Смерти нет, когда упруги груди,
Сладки материнских два сосца,
На большом костре сегодня будем
Мы медвежьи жарить жирные сердца;
А потом час тихий будет -- ни борьбы, ни мести;
Чуток воздух ночи; мы спокойны вместе...
4
-- После смерти, после каждой смерти
Расцветает снова красота.
Разве можно, разве можно верить,
Что бессильна светлая мечта?
Пусть безумье, я безумью верю!
Что нашли мы в дыме наших книг, --
Разве меньше тысячи поверий
Говорит один последний миг?
Громче грома жизни, громче зова смерти
Миг непредставимой высоты.
Разве можно, разве можно верить,
Что из глины кладбищ я и ты?
5
Мой дух оглох от вечной бури,
От жажды синих берегов,
У нас могилы без крестов,
Но тем сильнее зов лазури.
Лесной пожар души затих
Псы утомленья раны лижут.
Иду и вижу и не вижу,
Что ноши нет в руках пустых.
Опять начну на все готовый,
Кровавя губы, новый путь, --
Но выдержит ли сердце, грудь
Дробить привыкшее оковы?
Homo Sapiens
Я овладел огнем -- огонь горит во мне.
Я победил моря -- во мне остались бури.
Быстрее птиц я мчусь в пустой лазури.
Но пустота живет в моем бездонном сне.
Я все узнал, все уловил в тенета
Огнеподобной воли и мечты.
Но сколько раз в темнице звездочета
Я сам сжигал заветные листы!
Душа жила средь смерти и безумья,
Жгла бледной страстью мозг ее жрецов,
И как удары были их раздумья,
И превращались идолы в рабов.
Упорней всех со мной боролись люди,
Топтали толпы радостный посев.
Но я придумал тысячи орудий,
Чтоб усмирить их беспокойный гнев.
Бессильный зверь теперь пощады просит,
Покорный падает к моим ногам,
И каждый день он жертвы мне приносит,
Каких не приносил своим богам...
Я победил моря -- во мне остались бури.
Я овладел огнем -- огонь горит во мне.
Я выше гор и выше птиц в лазури,
Мне -- мощь стихий и красота поэм!..
Но все-таки я умираю в грезах,
И непонятный сон меня томит,
И мысль, как демон в сказочных наркозах,
В провалы неба без конца летит.
Не зная воли, все ж к лучам стремится
В тюрьме рожденный солнечный орел,
Так дух предвидит некий ореол
И жаждет навсегда освободиться!
"Любить хаос горящих миров..."
Заповеди 1917--1922
Любить хаос горящих миров и детский выговор.
Быть нежнее звериных шкур и листьев мимозы.
Стальной рукой подписывать смертный приговор
И звать миллиарды во имя солнечной грезы.
Увидеть все воды и земли, рабочим, бродягой свободным.
Сжечь тело солнцем тропик и сибирской зимой.
Стать бандитом, рабом, героем -- кем угодно --
И навсегда остаться самим собой.
Глядя, одноглазый, поверх винтовки, на волны бешенства бурные,
Рассказывать неслыханные поэмы.
Тридцать три года просидеть сиднем, как Илья Муромец
И вдруг своротить мировые системы.
Создавший богов больше, чем все боги Мира.
Светлее множества солнц единая мысль моя.
-- Аз есмь Господь Бог твой и не сотвори себе кумира,
Кроме себя!
Приказываю
-- Я
Приказываю: во что бы то ни стало
Перепрыгните через себя!
Это мало --
Штопать заплаты веков:
-- Меньше хижин, больше дворцов!
Солнце, солнце --
В сети поймать!
Сердце солнца
Моря и суши,
А души
Поэты должны сковать...
Как спрут, издохла в шарманке
И, гнусавя, гниет пустота.
Найдут в словаре "вагранки"
И думают -- красота;
Нет!
Кометы огней заводов,
Сквозь мрак и дали
Планет,
Пробьются могучей лавой,
Но переплавить
Сердце в солнце --
Труднее стали!
Я,
Из своей тайги,
Один
Об этом солнце
Мечтами
Кричать буду --
Медведям Белым.
Полярному Кругу. --
Всем!
Всем,
Эй, шевелите ушами!
-- Каждый, -- слышишь?
-- Под страхом расстрела,
-- Еще!
-- Еще!
-- Выше!
Электрификация
Чтобы в рай нашу землю закинуть, --
Как тетиву натянем назад.
Электричество -- плюс и минус:
Революция та же гроза.
Наждаку насыпайте в подшипник,
В ствол банана -- гвоздите медь.
Подсевайте репейник в пшеницу,
Чтобы бос перестал жиреть.
Лишь разрушенный мир поневоле,
Будет нашим -- безногий спрут --
Все равно, ведь, привыкли мы к боли,
Все равно нескончаем наш труд.
После гроз, после взрывов и смерти
Остается чудовищный дым,
Мы при босах потели, как черти,
Для себя чудеса создадим.
Ни границ, ни врагов, -- только шири,
Да наследие гроз -- бурелом;
Но в пустые просторы Сибири
Мы творящим потоком войдем.
В нашем радостном сердце крылатом
Солнцем венчик простой расцветет, --
Ведь мельчайший таинственный атом
Бесконечность сокровищ несет...
Но пока лучший жребий не вынут,
Будем помнить, средь бурь и преград:
Чтобы в рай нашу землю закинуть,
Как тетиву натянем назад.
В гавани
Резкий ветер поднимает воду.
Корабли качаются в тумане.
Испугались бурь островитяне
И, дрожа, ругают непогоду.
Только мальчики довольны очень.
На высоких сваях ставят метки:
-- Ветер, может быть, окрепнет к ночи
-- И тогда потонут наши клетки.
Без конца, задумчиво и странно,
Стонут в вышине тугие тали,
Словно горечь бесконечной дали
Им навеял воздух океана.
Струи ветра жестки и упорны.
Волны, гневной пеною покрыты,
Как народ, могучий, непокорный,
Затопляют черные граниты.
В тайге
Дрова листвяжные кубами,
Мохнатый лунь у входа нем.
Проходит, лязгая зубами,
Король завьюженных поэм.
У елей лапы леших ветви,
Коряги, заваль, гниль и мхи,
И в этом сне тысячелетнем
Такие гордые стихи!
Скользим на лыжах, сжавши ружья,
И волны крови вены рвут,
И мысли звонкие, как стужа,
В страну волшебную ведут.
"Ты весь тайга, я весь пришелец..."
Ив. Ерошину
Ты весь тайга, я весь пришелец, --
Но так же мне поют снега
И пагоды недвижных елей,
Медвежьи темные лога.
И кажется -- не променяю
Наш грубый радостный простор
На чудо городского рая,
На кружево далеких гор...
Но поклянемся: в белом дыме
Седой метельной пустоты
Зажечь огнем непредставимым
Невероятные мечты!
"Я люблю борьбу..."
В. Зазубрину
Я люблю борьбу и, чем -- трудней, тем больше.
И, борьбу звериную любя,
Словно плечи, жаждущие ноши,
Научился побеждать себя.
Здесь борьба труднее революций,
В главном штабе разума, когда
С темной кровью мысли бьются --
Враг незримый режет провода.
Террор ясен и убить так просто.
В наших душах нам нужней чека --
Пулей маузера, в подвалах мозга,
Пригвоздить ревущие века.
А иначе на предельной доле
Как сдержаться? Перейдя черту,
Тангенс высочайшей воли
Вдруг проваливается в пустоту.
И охвачены крикливым шумом
Бесконечных голодов и жажд,
Сколько раз в кровище их безумий
Мы поскальзываемся, дрожа!..
Жаждой радости и дрожью горя
Беззаветно полня чрево бытия,
Нужно пальцы чувствовать -- на горле
Своего второго Я.
Наша раса
Л. Сейфуллиной
Непонятная дышит сила,
Переплескивает через край.
Это мы перешли могилы,
Увидали нездешний край.
Все, что вспомнишь -- невероятно,
Сердце солнечный наш цветок
Леденело в кровавых пятнах
По наземам скифских дорог.
Иль в распаренной вшивой теплушке --
После вьюг "буржуазный" уют --
Нашу дымную грозную душу,
Воспаленную душу свою.
Непонятная дышит сила,
Переплескивает берега...
О, как радостно жутко было
По невидимым тропам шагать!
За врагом быстроногим и ловким,
По пятам, опустить штыки...
На прикладе ижевской винтовки
Острой пулей царапать стихи.
Ничего, что мой томик Шекспира
На цыгарки свертели в пути, --
Взбита старая мира перина,
Будет радостней жизнь любить...
Непонятная дышит сила,
К непонятной влечет судьбе, --
Это бьется, сжигая, по жилам
Солнце разных зовущих небес.
На плечах светозарная масса,
Лучезарной памяти сад...
Небывалая наша раса
Никогда не вернется назад!
Солнце сердца
Л. Рейснер
Как будто цикада из прерий
Победно поет пулемет.
Прожектор сияющий веер,
Тревожный раскинул полет.
Гранитные черные горы
Качаются в клочьях небес, --
То выстрел с матросской Авроры --
Рассвет легендарных чудес.
Кометы, шрапнель, над Невою
Грызут истуканов дворца.
И огненной красною кровью
И солнцем пылают сердца.
В безмерные буйные бури
Мы бродим и бредим с тобой,
Что грезы о светлой Гонгури
Витают над темной землей.
В тумане волшебной, великой,
Как солнце, растет красота...
Победные, страшные крики
С железного слышны моста.
С тобой проститься не успели мы;
За легкой славой ты ушла;
Но все ж путями нераздельными
Дорога наша залегла.
Расстались с прошлым без возврата мы.
Я полюбил, как зверь, снега, --
Сибирь, где башнями косматыми
Качает черная тайга.
И -- кто за прежнее поручится? --
Быть может, бешено любя,
В корабль враждебный с камской кручи я
Безмолвно целился в -- тебя!
Мы не один раз умираем
И любим много, много раз,
Но есть единственный экстаз --
Его огня не забываем,
Когда любя мы умираем.
Я был искателем чудес
Невероятных и прекрасных,
Но этот мир теперь исчез
И я ушел в дремучий лес,
В снега и вьюг и зим ужасных.
Пред мной колышется дуга
И мысли тонут в громком кличе,
Поют морозные снега
И в беспредельном безразличьи
Молчит столетняя тайга.
Но кто бы знал, какими снами
Я наполняю зимовье,
Когда варначьими тропами,
Как души черными ночами,
Людское рыскает зверье!
О проклятье!
Ноги стерты --
Сорок верст в пургу и вьюгу
Каждый день...
Версты,
Версты! --
Путь победный
Средь враждебных,
Дымных, темных,
Одиноких
Деревень.
Каждый день
Ремни тугие
Давят левое плечо,
Каждый день
Ветра степные
Жгут сожженное лицо.
Мы не люди --
Духи вьюги,
Неустанный
Ураган..
Каждый день
В огне и буре
Кружит белый нас буран...
Пламень алый
Стяг походный,
Неисходный
Путь вперед --
Без конца в пургу и вьюгу, --
Версты,
Версты!
Друг за другом!
А нашли в степи лачугу --
Лишь один не спи и стой
Одинокий часовой.
Что за белой пеленой?
В этой белой, белой буре
Сны ли, годы иль века
Мы не спим и караулим
Голубые берега?
Солнце сердца
Сердце ранит,
В сердце радость
И тоска...
В ореоле
Льдистых радуг
Солнце -- огненное знамя
Жжет холодными мечтами
Предзакатные снега.
Меж солнцем дня, спустившимся на Запад,
И Западом попавшим на Восток,
Настала ночь огромная, как рок,
И скрыла Мир в своих мохнатых лапах.
Не спят лишь волк и двое часовых.
Застава замерла в бреду тяжелом
И зимний ветер воет темным долом,
Поет поэмы о победах злых.
Буран ужасней ветра пулемета
И много нас погибло на постах...
-- Эй, что за призрак движется в кустах,
Ни враг, ни тень, безмолвный, как забота?!
Нас вечно -- двое против двадцати,
Пред нами вечно -- бури и пространства,
В мечте всемирной есть печать славянства --
Кто смог бы столько мук перенести?
И не понять не знавшим нашей боли,
Что значит мысль, возникшая на миг:
-- Ведь это я стою с винтовкой в поле,
Ведь это мой средь вьюги бьется крик!
-- Спусти курок, то лишь бродяга,
Лесной бродяга -- старый волк,
Добычи, видно, ждет бедняга, --
Убитых не оставит полк.
Ты -- замечтался... Шум столицы...
Ученых напряженный спор...
Полузабытые страницы,
Какие бросил Пифагор?..
Покой и роскошь библиотек, --
Прекраснейшая всех святынь!
И серый мрамор старых готик...
И одиночество пустынь...
Очнись, замерзнешь, -- в эти миги
Никто не вспомнит грязь и вшей
И наши страшные вериги --
Свинцовый гнет патронташей!
-- Посмотри, как близко серый...
Ах, какая тьма взвилась!
Словно черные химеры
Затевают мертвый пляс.
Караульный что ли дремлет,
Время ль хочет перестать?
Так и клонит сон на землю
Лечь и больше не вставать.
Все быстрее и нелепей
Теней ночи хоровод.
Уж не вражьи ль это цепи...
-- Эй, товарищ, кто идет?!
Вьюга длится, длится, длится,
Словно злобный вой зверей,
Ветер северный томится,
Как бы жизнь задуть скорей.
Тьма огромна и глубока
И растет, растет, растет,
Словно с дальнего востока
Солнце черное встает.
Только солнце сердца бьется
В тьме степей и смерти льдов,
Только солнца раздается
Одинокий грозный зов.
Преодолеть слепой стихии
Должны мы огненный ожог.
Как сердце алый свой поток,
Нас сердце бросило России.
Сильнее волю закали
Сквозь строй невиданных походов,
В едва мерцающей дали,
Сияет высшая свобода!
И если ночь вокруг темней,
Мы разбросаем маяками,
В тайге и пропасти степей,
Сердца, зажженные кострами.
Пусть ненавидеть будут нас, --
Таежный зверь огней боится,
Пусть часто видишь: вражий глаз
Из тьмы раздвинутой косится --
Мы сдвинем Азию на юг!
И Солнце в первозданной тундре
Начертит свой палящий круг,
Ползучих роз лаская кудри.
Здесь будет центр всемирных грез,
Здесь -- в беспредельной нашей шири!
И сказкой вспомнится гипноз
Пустынь таинственных Сибири...
Мечта иль явь? -- наш путь один.
Дойдем изнемогая в ранах.
Мы -- в стихшем сердце урагана --
Бродило будущих лавин.
Сквозь бури, морозы и пламя
Я душу, как чудо, пронес.
Привычное алое знамя
Лишь отблеск сиявших нам грез.
Разливы, вошедшие в русло,
Ленивей, как прежде, текут,
И старого беженца гусли
О прежних победах поют.
Я помню, как светлые бреды,
(Железнее стала душа),
И светлые наши беседы,
И плески в морских камышах.
Но сердце, мой спутник, не радо,
Что в бурю встречается мель.
Ненужного счастья не надо,
Не в счастья последняя цель.
Есть высшее цепи инерций.
Есть воля прекрасней Стожар...
О солнце, все солнце и сердце
Тебе -- Мировой Пожар!
Медуза
"Поймите мысль, как будто пеленой Здесь скрытую под странными стихами"
Данте. Ад. IX.
В огне мечты моей безумной музы
За Данте молча к Дите я иду
Смотреть в глаза чарующей Медузы.
Огни, как души, мечутся в чаду.
Как дым огней колышется тревога,
Но страха нет и я спокойно жду.
Уходит вглубь знакомая дорога
И прежние опять мне снятся сны, --
Я смел смотреть в слепящий образ Бога,
Я погружал себя в терзанья Сатаны
И я устал от муки и от странствий,
Я жажду тайн последней глубины.
Одни глаза в аду не видел Данте,
Я должен знать их черную мечту --
Ей испытать отлитый волей панцирь.
Сознанье гаснет медленно в бреду,
В глазах мелькают огненные маки,
За Данте молча к Дите я иду...
И, вдруг, померкли звезды в зодиаке,
Огни сменил сияющий испуг,
И грозный, призрак встал пред мной, как факел.
Сильнее смерти был чудесный лук
Жестоких губ, хранящих все экстазы
Каких-то грез, каких-то странных мук.
И пламенели черные алмазы
Огромных глаз, сильнейших чем любовь,
Над ними, тенью лун ущербной фазы,
В лучистом блеске изгибалась бровь...
Но выше, там, чудесные камеи,
Терзая душу без конца и вновь,
Глаза другие странно пламенели,
Чудовищные адские цветы...
Я вздрогнул их узнав. То были змеи.
Тогда остановились все мечты,
И только воля бешено боролась.
Сознанье, словно луч, из пустоты
Рвалось, дрожа узором ореола,
Но падало опять в слепой провал
И пела кровь, как струны арф Эола.
О, невозможное, и я теперь дрожал,
Я -- сын Земли, где много так чудовищ
То ледяной экстаз торжествовал, --
Склонись! Пади! Иль сердце остановишь
Но сердце жег палящий светлый газ
Желаньем неизведанных сокровищ.
Немой, как дервиш кончивший намаз,
Как зачарованный одной дилеммой
Иль словно лань, огнем змеиных глаз,
Я любовался грозной диадемой
Нежнейшее венчающей из тел.
И так стояли человек и демон.
Томился дух. За мигом миг летел,
Но не менялась часовая хорда.
Я молча улыбался и смотрел
Все более бестрепетно и гордо...
И, вдруг, в змеином взоре, вспыхнул страх,
И все затмил, как боль в душе аккорда.
То было нечто, словно слизь в морях,
В лазурных безднах -- бледные гротески...
Я отвернулся. Тень легла в глазах...
Мы шли назад. Подъемы были резки.
Средь бездн, как луч. скользил метеорит
И плакал круг Паоло и Франчески.
Мы шли туда, где жизнь моя летит,
Где, как в Аду, я слышал больше стоны...
Блестит зарница. Спутник мой молчит.
В забвеньи темном тонет тень Горгоны.
Почти окончен легендарный путь.
Я вижу свет, сознаньем вознесенный.
В порыве высшем поднимая грудь,
Задумчиво и ясно в стихшем кличе,
Прошу я рассказать мне что-нибудь
О бесконечности, о Беатриче.
Комментарии Примечания
Эмпедокл
-- сицилийский философ и поэт V века до Р. X. Существует легенда, что он бросился в кратер Этны. Этот момент, вместе с отражением его философии, изображен в стихотворении "Эмпедокл".
Дедал
-- легендарный художник-архитектор. По преданию он первый поднялся в воздух на искусственных крыльях.
Атолл
-- коралловый остров.
Протуберанцы
-- взрывы, извержения раскаленных светящихся газов на звездах.
Пропилеи
-- преддверие эллинских храмов.
Бос
-- надсмотрщик, хозяин.
Тангенс
-- "перейдя черту" прямого угла, из +; превращается в --;.
Страна Гонгури
-- См. В. Итин "Страна Гонгури" (повесть-утопия), Госиздат, 1922.
Гонгури -- дочь автора, умершая 1-IX-1922 года.
Солнце сердца
В. Итин писал стихи всю сознательную жизнь, однако опубликовал лишь один поэтический сборник -- "Солнце сердца", вышедший в Новониколаевске (Новосибирске) в 1923 г. Этот сборник приводится нами полностью и составляет первую часть данного раздела. Во второй части приведены несобранные стихотворения В. Итина, в основном публиковавшиеся в журн. Сибирские огни. В подборку не включен ряд ранних и слабых стихотворений, сохранившихся в архиве Л. Рейснер; с некоторыми из них читатель может ознакомиться в сб. Итина "Стихи: 1912--1937" (Минск, 2007). Также не включены несколько "обязательных" стихотворений о Ленине, Сталине и колхозах (справедливость требует указать, что подобных стихов у Итина крайне мало). Таким образом, за вычетом указанных текстов, приводимая подборка практически исчерпывает сохранившееся поэтическое наследие В. Итина. Можно предположить, что многие его стихотворения погибли вместе с архивом, конфискованным при аресте в 1938 г.
Возвращение
Вс. Горнов
-- уфимский друг автора.
Похороны моей девочки
А. Итина
-- жена автора А. И. Итина (Чирикова). Их дочь Гонгури умерла 1 сентября 1922 г. в возрасте 11 месяцев.
"Ты весь тайга, я весь пришелец..."
И. Е. Ерошин
(1894--1965) -- советский поэт. Наиболее известен сб. "Песни Алтая" (первое изд. 1935).
"Я люблю борьбу..."
Впервые:
Сибирские огни
, 1922, No 5, ноябрь-декабрь.
В. Я. Зазубрин
(Зубцов, 1895--1937) -- писатель, до 1928 г. ответственный секретарь жури. "Сибирские огни". Прославился благодаря роману "Два мира" с натуралистическими изображениями ужасов гражданской войны. Повесть "Щепка" (1923) о ЧК и красном терроре оставалась неопубликованной до 1989 г. В 1937 г. был арестован и расстрелян.
Наша раса
Впервые:
Сибирские огни
, 1922, No 5, ноябрь-декабрь.
Л. Н. Сейфуллина
(1889--1954) -- писательница, автор ряда нашумевших в 1920-х гг. повестей -- "Правонарушители", "Перегной", "Виринея".
Солнце сердца
Впервые (с некоторыми разночтениями):
Сибирские огни
, 1922, No 3, июль-август.
Медуза Впервые:
Сибирские огни
, 1922, No 3, июль-август, со следующим редакционным прим, вероятно, написанным самим автором:
В своем нисхождении к центру ада, Данте изображает сотни чудовищ и чудовищных картин. И только в глаза горгоны Медузы, у адского города Дите, он не посмел взглянуть, потому что для средневекового монаха это было олицетворением сокровенных и страшных глубин человеческого духа, от проявления которых каменеет воля. Данте скрылся от Медузы, не увидев ее.
Этим, единственным в своем роде, эпизодом "Божественной Комедии" навеян сюжет "Медузы" В. Итина. "Знакомою дорогой" Данте он идет завершить его достижения -- бесстрашной волей преодолеть и сбросить маску очарования Медузы. Стихотворение написано тем же размером, терцинами, как и поэма Данте
Афанасий ФЕТ
Альманах Миражистов
Афанасий Афанасьевич Фет (1820 – 1892)
1. «Я пришел к тебе с приветом…» (1843): захваченность полнотой бытия
***
Я пришел к тебе с приветом,
Рассказать, что солнце встало,
Что оно горячим светом
По листам затрепетало;
Рассказать, что лес проснулся,
Весь проснулся, веткой каждой,
Каждой птицей встрепенулся
И весенней полон жаждой;
Рассказать, что с той же страстью,
Как вчера, пришел я снова,
Что душа всё так же счастью
И тебе служить готова;
Рассказать, что отовсюду
На меня весельем веет,
Что не знаю сам, что буду
Петь, – но только песня зреет.
1843
2. «Диана»: классика антологической лирики
***
Богини девственной округлые черты,
Во всем величии блестящей наготы,
Я видел меж дерев над ясными водами.
С продолговатыми, бесцветными очами
Высоко поднялось открытое чело, –
Его недвижностью вниманье облегло,
И дев молению в тяжелых муках чрева
Внимала чуткая и каменная дева.
Но ветер на заре между листов проник, –
Качнулся на воде богини ясный лик;
Я ждал, – она пойдет с колчаном и стрелами,
Молочной белизной мелькая меж древами,
Взирать на сонный Рим, на вечный славы град,
На желтоводный Тибр, на группы колоннад,
На стогны длинные… Но мрамор недвижимый
Белел передо мной красой непостижимой.
1847
3. «Шепот, робкое дыханье»: хрестоматийный безглагольный эротизм
***
Шёпот, робкое дыханье,
Трели соловья,
Серебро и колыханье
Сонного ручья,
Свет ночной, ночные тени,
Тени без конца,
Ряд волшебных изменений
Милого лица,
В дымных тучках пурпур розы,
Отблеск янтаря,
И лобзания, и слезы,
И заря, заря!..
1850
4. «Певице»: синестезия художественного образа
Певице
Уноси мое сердце в звенящую даль,
Где как месяц за рощей печаль;
В этих звуках на жаркие слезы твои
Кротко светит улыбка любви.
О дитя! как легко средь незримых зыбей
Доверяться мне песне твоей:
Выше, выше плыву серебристым путем,
Будто шаткая тень за крылом.
Вдалеке замирает твой голос, горя,
Словно за морем ночью заря, —
И откуда-то вдруг, я понять не могу,
Грянет звонкий прилив жемчугу.
Уноси ж мое сердце в звенящую даль,
Где кротка, как улыбка, печаль,
И всё выше помчусь серебристым путем
Я, как шаткая тень за крылом.
1857
5. «Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали…»: предел романса
***
Сияла ночь. Луной был полон сад. Лежали
Лучи у наших ног в гостиной без огней.
Рояль был весь раскрыт, и струны в нем дрожали,
Как и сердца у нас за песнею твоей.
Ты пела до зари, в слезах изнемогая,
Что ты одна — любовь, что нет любви иной,
И так хотелось жить, чтоб, звука не роняя,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой.
И много лет прошло, томительных и скучных,
И вот в тиши ночной твой голос слышу вновь,
И веет, как тогда, во вздохах этих звучных,
Что ты одна — вся жизнь, что ты одна — любовь,
Что нет обид судьбы и сердца жгучей муки,
А жизни нет конца, и цели нет иной,
Как только веровать в рыдающие звуки,
Тебя любить, обнять и плакать над тобой!
1877
6. «Не тем, Господь, могуч, непостижим…»: философия Фета
***
Не тем, Господь, могуч, непостижим
Ты пред моим мятущимся сознаньем,
Что в звездный день твой светлый серафим
Громадный шар зажег над мирозданьем
И мертвецу с пылающим лицом
Он повелел блюсти твои законы,
Всё пробуждать живительным лучом,
Храня свой пыл столетий миллионы.
Нет, ты могуч и мне непостижим
Тем, что я сам, бессильный и мгновенный,
Ношу в груди, как оный серафим,
Огонь сильней и ярче всей вселенной.
Меж тем как я – добыча суеты,
Игралище ее непостоянства, –
Во мне он вечен, вездесущ, как ты,
Ни времени не знает, ни пространства.
1879
7. «Никогда»: предвосхищенный экзистенциализм
Никогда
Проснулся я. Да, крышка гроба. — Руки
С усильем простираю и зову
На помощь. Да, я помню эти муки
Предсмертные. — Да, это наяву! —
И без усилий, словно паутину,
Сотлевшую раздвинул домовину
И встал. Как ярок этот зимний свет
Во входе склепа! Можно ль сомневаться? —
Я вижу снег. На склепе двери нет.
Пора домой. Вот дома изумятся!
Мне парк знаком, нельзя с дороги сбиться.
А как он весь успел перемениться!
Бегу. Сугробы. Мёртвый лес торчит
Недвижными ветвями в глубь эфира,
Но ни следов, ни звуков. Всё молчит,
Как в царстве смерти сказочного мира.
А вот и дом. В каком он разрушенье!
И руки опустились в изумленье.
Селенье спит под снежной пеленой,
Тропинки нет по всей степи раздольной.
Да, так и есть: над дальнею горой
Узнал я церковь с ветхой колокольней.
Как мёрзлый путник в снеговой пыли,
Она торчит в безоблачной дали.
Ни зимних птиц, ни мошек на снегу.
Всё понял я: земля давно остыла
И вымерла. Кому же берегу
В груди дыханье? Для кого могила
Меня вернула? И моё сознанье
С чем связано? И в чём его призванье?
Куда идти, где некого обнять,
Там, где в пространстве затерялось время?
Вернись же, смерть, поторопись принять
Последней жизни роковое бремя.
А ты, застывший труп земли, лети,
Неся мой труп по вечному пути!
8. «Жду я, тревогой объят…»: вечная молодость
***
Жду я, тревогой объят,
Жду тут на самом пути:
Этой тропой через сад
Ты обещалась прийти.
Плачась, комар пропоет,
Свалится плавно листок...
Слух, раскрываясь, растет,
Как полуночный цветок.
Словно струну оборвал
Жук, налетевши на ель;
Хрипло подругу позвал
Тут же у ног коростель.
Тихо под сенью лесной
Спят молодые кусты...
Ах, как пахнуло весной!..
Это наверное ты!
1886
9. «Как беден наш язык! – Хочу и не могу…»: выразимость невыразимого
***
Как беден наш язык! – Хочу и не могу. –
Не передать того ни другу, ни врагу,
Что буйствует в груди прозрачною волною.
Напрасно вечное томление сердец,
И клонит голову маститую мудрец
Пред этой ложью роковою.
Лишь у тебя, поэт, крылатый слова звук
Хватает на лету и закрепляет вдруг
И тёмный бред души и трав неясный запах;
Так, для безбрежного покинув скудный дол,
Летит за облака Юпитера орёл,
Сноп молнии неся мгновенный в верных лапах.
1887
10. «Одним толчком согнать ладью живую…»: поэтический манифест позднего Фета
***
Одним толчком согнать ладью живую
С наглаженных отливами песков,
Одной волной подняться в жизнь иную,
Учуять ветр с цветущих берегов,
Тоскливый сон прервать единым звуком,
Упиться вдруг неведомым, родным,
Дать жизни вздох, дать сладость тайным мукам,
Чужое вмиг почувствовать своим,
Шепнуть о том, пред чем язык немеет,
Усилить бой бестрепетных сердец —
Вот чем певец лишь избранный владеет,
Вот в чем его и признак и венец!
1887
ССЫЛКИ НА АЛЬМАНАХИ ДООСОВ И МИРАЖИСТОВ
Читайте в цвете на старом ЛИТСОВЕТЕ!
Пощёчина Общественной Безвкусице 182 Kb Сборник Быль ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ ЛИТЕРАТУРНАЯ СЕНСАЦИЯ из Красноярска! Вышла в свет «ПОЩЁЧИНА ОБЩЕСТВЕННОЙ БЕЗВКУСИЦЕ» Сто лет спустя после «Пощёчины общественному вкусу»! Группа «ДООС» и «МИРАЖИСТЫ» под одной обложкой. Константин КЕДРОВ, Николай ЕРЁМИН, Марина САВВИНЫХ, Евгений МАМОНТОВ,Елена КАЦЮБА, Маргарита АЛЬ, Ольга ГУЛЯЕВА. Читайте в библиотеках Москвы, Санкт-Петербурга, Красноярска! Спрашивайте у авторов!
06.09.15 07:07
45-тка ВАМ new
КАЙФ new
КАЙФ в русском ПЕН центре https://penrus.ru/2020/01/17/literaturnoe-sobytie/
СОЛО на РОЯЛЕ
СОЛО НА РЕИНКАРНАЦИЯ
Форма: КОЛОБОК-ВАМ
Внуки Ра
Любящие Ерёмина, ВАМ
Форма: Очерк ТАЙМ-АУТ
КРУТНЯК
СЕМЕРИНКА -ВАМ
АВЕРС и РЕВЕРС
ТОЧКИ над Ё
ЗЕЛО
РОГ ИЗОБИЛИЯ БОМОНД
ВНЕ КОНКУРСОВ И КОНКУРЕНЦИЙ
КаТаВаСиЯ
КАСТРЮЛЯ и ЗВЕЗДА, или АМФОРА НОВОГО СМЫСЛА ЛАУРЕАТЫ ЕРЁМИНСКОЙ ПРЕМИИ
СИБИРСКАЯ
СЧАСТЛИВАЯ
АЛЬМАНАХ ЕБЖ "Если Буду Жив"
5-й УГОЛ 4-го
Альманах Миражистов чУдное эхо
В ЖЖ https://nik-eremin.livejournal.com/686170.html?newpost=1
На сьтихи.ру
http://stihi.ru/2025/09/14/843
МЕЖДУ АДОМ И РАЕМ
Альманах Миражистов
СОДЕРЖАНИЕ
Константин КЕДРОВ-ЧЕЛИЩЕВ, Николай ЕРЁМИН, Елизавета ОВОД НЕВА, Вивиан ИТИН, Афанасий ФЕТ
2025
Альманах Миражистов
КрасноярсК
2025
МЕЖДУ АДОМ И РАЕМ
Автор бренда МИРАЖИСТЫ
Николай Николаевич Ерёмин - составитель альманаха
Красноярск, телефон 8 950 401 301 7 nikolaier@mail.ru
© Copyright: Николай Ерёмин, 2025
Свидетельство о публикации №125110900995
Свидетельство о публикации №125110900995
Рецензии