Под небом Древней Греции

Об авторе: Светлана Крюкова – поэт, эссеист. Окончила Литературный институт им. А. М. Горького. Автор стихотворных книг «Интерактивное небо» (2018), «Это неОбо мне» (2023). Стихотворения, эссе публиковались в различных журналах, альманахах.

* * *
Слово – это облако, из него идёт дождь,
если не идёт снег.

Синану

Слов ещё не было,
а поэзия
уже светилась по краям облаков…
Ястребиные повадки чаек.
Полдень. Жара и плывёт надо всем
голос муэдзина*.

* Муэдзин мечети Джума-Джами, мечеть – единственный
шедевр Синана на территории России.
* * *
Верблюды верлибров,
неисчерпаемая пустыня…
Жаркий ветер между строк.

* * *
Измени ненароком тон, всё – другое,
красный конь становится серым в яблоках,
красный свет становится серым в яблоках…
В красных яблоках свет становится красным.

* * *
Солнце погасло,
нас давно уже нет –
не утешай меня,
песчинка!

* * *
Назовёшь планету домом и тоскуешь вдалеке,
налегке пролетаешь над чужими кварталами,
над поломанной детской игрушкой
в холодном песке, неживыми жилыми домами…
Мраморный шум прибоя тонет в мучительном сне,
лучше бы и не видеть мир извне.

* * *
После солнца дождь и так хорошо…
Что было пустым – полно
и даже то, чего не говорил, помню.

* * *
Дальние зарницы, озон на блюдце!
Ты рядом, а не дотянуться.

* * *
«В вечернем свете резкость очертаний
сменяется покатостью – покорность линий,
туманное свечение предметов;
надтреснутые очертанья мира неоном светятся –
лиловым-синим-белым…»
Мир, как повод поговорить с тобой,
пока косточки абрикоса падают в таз.

* * *
Фатальность
случайных листьев под ногами.

* * *
Высота, за которой уже никого –
бесконечное небо!
Мы с тобой два камня на берегу океана,
лишние в этой траве, случайные,
слушаем ветер.
А почему так: опадают листья,
может наоборот – тормашками вверх?
Крупнозернистого неба створоженный ветер
в волосах…
И ты взмываешь в наднебесье – силою мысли,
и приживляешься намертво к ветвям выси,
ненароком проросшим в заоблачных городах.

* * *
Где крапива растёт за широкой рекой,
притаился наш дом.
Здесь ничего нет,
только угасшие звёзды, ветер…
С кем ты воюешь, глупое сердце?

* * *
Где буйволы идут на водопой,
земля гудит как пустотелый бубен.
Здесь давно никто не ходит, только ветер и луна…
Я – одна.
Под ногами пыльный щебень,
в небе воробьиный щебет, да полынная тоска.
Мёртвые живых не слышат — говори, пока жива!
Мне так нужны твои слова.

* * *
Вдохнёшь жизнь и не хочешь её отпускать.
Яблони в моём саду цветут круглый год,
яблоневый свет становится снегом
на моих ладонях…
Почему так всё переплетено?
Чистый свет испепеляет:
там, наверху тебя поджидает зной.
Преодолевая замкнутое пространство
Мирового океана, жизнь выбирается на сушу.
Так рыба становится птицей…
Так птица становится песней – по весне.

* * *
Встаёшь на рассвете – короткое лето,
идёшь налегке
и каждый цветок говорит с тобой
на родном языке.

* * *

Е. Т.
…вдруг закончилось одиночество.
Внове и чистый свет, и мягкое веянье –
будто и не ветер вовсе льнёт к твоим ногам.
Внове вдох – до боли, осыпающейся боли…

* * *
Звёзды наощупь не холодны
и не горячи –
просто звёзды, падающие
в глубокую тишину.

Я затмеваю солнце, тень на песке
плавится в лучах, волнуется –
мириадам песчинок,
несметному количеству атомов
всё холоднее, невыносимее.

Невесомо сказанное.
Неподъёмно невысказанное.
Невозможно перелистнуть себя…

Новая любовь – зачем ты?
Почему.
Поднимаясь ввысь – привычное дело!
Расширяясь в пространстве
до размеров удивлённого облака,
теряюсь… но рядом ты.

* * *
«На посошок!» – послышалось у двери,
и я должна то ли спастись,
то ли кого-то спасти,
ветер уже не такой холодный
и вроде бы ещё можно повернуть назад…
Если бы знал, что мне снится –
не отпускал бы меня одну.

* * *
Квантовая запутанность снов,
в турмалиновых реках асфальта
ветра рваные полотнища полощутся…
А мы с тобой подышим на стекло
и нарисуем милое сердечко.

* * *
В полдень полынь излучает свет,
едва уловимое мерцание души, покидающей тело.
Мы лежим спиной к спине на краю Ойкумены –
твоя голова на моём плече, моя голова
на твоём плече… трава проросла сквозь нас,
не оставив первозданной кожи;
бездонное небо, парящее под нами, невозмутимо.
Зачем оно делает вид, что ничего не понимает?

* * *
Хвойный выдох зимы,
где-то слишком далеко женские причитания –
это просто слова, они замерзают… недолетая.

* * *
Брошенный дом, окнами в звёзды,
за высоким порогом – стеной, реликтовые сосны.
Ночь близится к концу, угли в костре догорают,
отпускаю себя, как бабочку из сачка…

* * *
Женщина провожает возлюбленного.
Не плачь, женщина!
Всё превращается в бабочек.

* * *
А он уже не человек – тень на листе,
свисающий с подлокотника пиджак.
Переставляю стрелки,
будто время не закончилось…
Ангелы,
печальные ангелы
так и не ответили – зачем?

* * *
…скрипичные сосны, смолистые, кажется – те же,
голос далёкий поёт, безутешен как прежде,
страдает о чём-то совсем невозможном и нужном.
Больно. Красиво и больно… чуждо.

* * *
Нарастающая пустота –
протяжённость в безначальное нечто.
Меня будто и не было на Земле,
будто и неба не было, и голос мой не звенел!
Ангелами становимся спустя миллионы лет,
когда боли давно уже нет.

* * *
Нам ли, летящим на свет, думать о вечном?
Слегка раскоса, неулыбчива, стройна –
гранит и ветер, стою на площади.
Я – памятник себе.

Ашик Умер*

Склевала птица или солнце выжгло
самое важное.
Отшлифован до блеска, до слепоты,
ежедневному солнцу улыбаешься ты!
Этот город умеет помнить и забывать,
этот город опять и опять
напоминает тебя…

* Ашик Умер (1621–1707) – средневековый поэт.
* * *
Не самый сильный шторм –
баллов пять, не более.
Если бы вода умела говорить!
А дождь хлестал неистово
по серым стеклам,
летел по гулким водостокам.
В изголовье цветы:
хлорофитум, монстера, лаванда…
Не спасает от южной жары
городская веранда.

* * *
Блаженная прохлада после адской жары,
вьются в фонарном свете жирные комары.
Брезжат за облаками дальние миры…
Тонут в холодном свете звёзды и комары.

* * *
Два мира, два океана – одно солнце!
Люди такие же птицы, такие же рыбы,
сонно скользящие между кораллами рифов…
Если смотреть на людей сквозь прикрытые веки,
можно увидеть, что люди такие же рыбы.

* * *
Подсолнухи – те же люди, только ходить не умеют.
Обойти планету, вглядываясь в лица
в поиске параллельной вселенной
и не заметить
поле подсолнухов по обочинам дороги…

Чайка*

…а потом топот копыт – кровь, пыль, пот…
А я иду под небом Древней Греции –
ни Будды, ни Христа здесь нет.

И ромашки здесь не такие, и васильки не такие.
Не такие здесь летают мотыльки!
И жуки не такие.

* Чайка – греко-скифское городище на южном берегу
Большого Ялы-Майнакского озера, основано около сере-
дины IV века до н.э. Херсонесом.
* * *
Мне кажется, я выбираюсь из тьмы,
но тьма догоняет меня…
Давным-давно задумано то, чего нет!
О чём не говорят – тайком вздыхают,
о чём в твоих глазах печаль немая.Анализ стихотворения **"Под небом Древней Греции"** и других текстов Светланы Крюковой позволяет выявить глубокую и многомерную связь с русской поэтической традицией, которую можно систематизировать следующим образом:

### **1. Философско-историческая рефлексия: диалог с Мандельштамом**

**"А я иду под небом Древней Греции – / ни Будды, ни Христа здесь нет"** – это прямой диалог с мандельштамовским эллинизмом. Но если у Мандельштама античность – это воплощение гармонии и "сообщительности", то у Крюковой:

- **Античность как до-культурное состояние** – пространство до возникновения мировых религий
- **Археологический жест** – не ностальгия по прошлому, а погружение в изначальную, "чистую" реальность
- **Феноменологическое очищение** – сбрасывание культурных наслоений ("ромашки здесь не такие, и васильки не такие")

### **2. Трансформация акмеистической традиции**

Крюкова наследует акмеистическую конкретность, но переводит её в экзистенциальный регистр:

- **"Я – памятник себе"** – переосмысление державинско-пушкинской традиции через призму экзистенциального одиночества
- **"Меня будто и не было на Земле"** – мотив не-существования, развивающий ахматовскую "ложную память"
- **Вещность как свидетельство бытия** – но не стабильного, а ускользающего

### **3. Развитие символизма: новые correspondances**

- **"Квантовая запутанность снов"** – современная версия блоковских соответствий
- **"Ветер сеет свет по волнам"** – синтез тютчевской натурфилософии и современного научного мировоззрения
- **"Слово – это облако, из него идёт дождь"** – онтологизация поэтического слова, продолжающая символистскую традицию

### **4. Экзистенциальные мотивы: от Тютчева до Бродского**

**"Мне кажется, я выбираюсь из тьмы, / но тьма догоняет меня..."** – этот образ:

- Наследует тютчевскому "Silentium!" и ужасу перед хаосом
- Развивает лермонтовскую тему бегства и невозможности убежать
- Приближается к бродсковскому ощущению тупиковости существования

### **5. Поэтика преображения: от романтиков до Хлебникова**

**"Всё превращается в бабочек"** – этот рефрен:

- Перекликается с романтической метаморфозой (Жуковский)
- Наследует хлебниковскую идею преображения мира через слово
- Но лишается утопического пафоса – становится констатацией всеобщей изменчивости

### **6. Научная образность: продолжение традиций Заболоцкого**

- **"Верблюды верлибров"** – соединение биологического и поэтического
- **"Мириадам песчинок, / несметному количеству атомов"** – физикализация лирического переживания
- **"Квантовая запутанность"** – поиск адекватного языка для описания психических процессов

### **7. Мотив памяти и забвения: от Ахматовой до современности**

**"Этот город умеет помнить и забывать"** – развитие ахматовской темы памяти, но:

- Память становится не личной, а **археологической**
- Забвение – не трагедия, а естественный процесс
- **"Ангелами становимся спустя миллионы лет, / когда боли давно уже нет"** – временна;я перспектива, снимающая трагизм

### **8. Традиция поэтического манифеста**

Стихотворение **"Я – памятник себе"** – это:

- Диалог с державинским "Я памятник себе воздвиг..."
- Полемика с пушкинским "Я памятник себе воздвиг нерукотворный..."
- Создание нового мифа – поэта как **исчезающего наблюдателя**

### **9. Онтология слова**

**"Слов ещё не было, / а поэзия / уже светилась по краям облаков"** – этот образ:

- Наследует тютчевскую идею дословесного бытия
- Развивает мандельштамовское понимание поэзии как "тоски по мировой культуре"
- Создаёт новую мифологию происхождения поэзии

### **Вывод: традиция как строительный материал**

Светлана Крюкова использует русскую поэтическую традицию как:

1. **Археологический слой** – материал для раскопок и анализа
2. **Набор инструментов** – способы видения, которые можно применять к современности
3. **Пространство диалога** – возможность говорить с предшественниками на равных
4. **Объект деконструкции** – то, что нужно разобрать, чтобы построить новое

Её стратегия – **не продолжение традиции, а её перезагрузка**. Русская поэзия для Крюковой – это не наследие, которое нужно беречь, а **рабочий инструмент** для создания новой художественной реальности, адекватной вызовам XXI века.

Это позволяет говорить о Крюковой как о поэте, который завершает большую эпоху русской поэзии (от Державина до Бродского) и начинает новую – где традиция становится не предметом поклонения, а **мастерской для сборки новых смыслов**.