***

Моя страна, мой крест, моя отрада,
Ты смотришь на меня сквозь сотни лет.
То ангел кроткий из цветущего сада,
То вдруг покажешь дьявольский портрет.

В тебе смешались удаль и икона,
И пьяный крик, и тихий шёпот ржи.
Ты можешь жить без всякого закона,
Но не потерпишь ни копейки лжи.

Тебя пахали, жгли, топтали в слякоть
И гунны, и тевтонская броня.
А ты привыкла и смеяться, и плакать,
И молча хоронить их у плетня.

Кричат с трибун про доблесть и величье,
Про то, как надо верить и любить.
А ты, сменив усталое обличье,
Идёшь картошку на зиму копить.

И в этом вся твоя святая сила,
Твой хлёсткий юмор, твой суровый нрав:
Пока Европа спорила красиво,
Ты молча победила, всё поправ.

Так что гляди, завистливый потомок,
На эти дали, где туман и грусть.
Характер наш — он и широк, и ломок,
Но не сломался. И зовётся — Русь.


0000



Мы чертим на песке свои границы,
Возводим стены из пустых обид.
Нам кажется, что мы свободней птицы,
Но каждый в клетке собственной сидит.

И точит сердце сумрачная дума,
Что мир жесток и не изменит бег.
А где-то рядом, трепетно, без шума,
К тебе стремится близкий человек.

Он ищет не богатства и не власти,
Не славы, что туманит гордый взор.
Он ищет лишь простого соучастья,
Чтоб прекратить бессмысленный раздор.

Так стоит ли копить свои упрёки,
Когда так краток наш земной маршрут?
Ведь самые жестокие уроки
Нам не враги, а стены создают.


00000
Моя страна, моя темница, воля,
Где каждый сам себе и страж, и царь.
Мы чертим на бескрайнем русском поле
Своей души печальный календарь.

Возводим стены из обид и веры,
Из пьяных слёз и праведных молитв.
И смотрим сквозь глухие бойницы эры
На отблески давно забытых битв.

Кричат пророки с выцветших иконок
Про общий путь, про небывалый взлёт.
А ты всё тот же брошенный ребёнок,
Что у чужих ворот пощады ждёт.

Но лишь ударит враг в твои ворота,
Круша основы и калеча твердь,
Вся эта мелочь, все твои расчёты
Вдруг обратятся в прах, презревший смерть.

И рухнут стены! И в едином стоне,
Забыв упрёки и былую месть,
Ты встанешь вновь на выжженном перроне,
Храня одно лишь слово — «честь».

И в этом суть, и в этом вся отрада,
И хлёсткий смех сквозь горечь бытия:
Нам для любви Отечества не надо
Сперва в темнице полюбить себя.

Вы шли на нас учёною толпой,
Считая мощь по блеску медных лат.
А мы встречали вас сырой землёй
И взглядом, что дороже всех наград.
Вы мерили нас логикой своей,
Искали в нас и выгоду, и страх.
А русский дух — он бури лишь сильней,
Он — Божий смех на дьявольских весах.

Вы ждали, что падём от звона злата,
От сладких слов и призрачных свобод.
Но в генах наших — память о солдате,
Что молча шёл за Родину на лёд.
Вы строили прогнозы и доклады,
Чертили карты будущей беды.
А мы в ответ сажали виновато
Берёзки там, где встали ваши следы.

Так что учите мудрость книг бесплодных,
Ищите в цифрах слабости росток.
А мы пойдём гурьбою сумасбродных
С одной душой на Запад и Восток.
И пусть ваш мир, расчерченный на клетки,
Дивится вновь, не находя ответ,
Как могут эти дикие «поэты»
Смеяться там, где сил у прочих нет.


2



Вы к нам с мечом, с огнём, с чужим уставом,
С презрением в прищуренных глазах.
А мы вас встретим не парадным сплавом,
А тишиной в заснеженных лесах.

Вы нам про ценности и про законы,
Про «правильный» и выверенный путь.
А у тайги свои стоят иконы,
И ей про вашу правду не шепнуть.

Вы шлёте флот, чтоб напугать державу,
Ракеты ставите у самых врат.
А мой народ идёт косить отаву,
И каждый третий — сам себе солдат.

Вы верите в расчёт и мощь металла,
В приказ, что выполнен без лишних слов.
А Русь всегда с колен сперва вставала,
Чтоб мир спасти от ваших же оков.

Вы нас учили жить по-европейски,
Цивилизации неся свечу.
А мы в ответ смеялись по-злодейски
И строили империю сплеча.

Вы в нас искали варваров косматых,
Не видя в блеске глаз иного дня.
А мы из ваших «гениев» проклятых
Ковали гвозди для брони коня.

Вы нам грозите карами и адом,
Исключены из всех приличных лиг.
А мы в ответ под безразличным взглядом
Готовим на мангале вам шашлык.

Вы пишете тома про нашу дикость,
Про то, что нам к величию не прийти.
А наша главная святая дикость —
Всем, кто упал, помочь сперва в пути.

Вы ждёте бунта, смуты и распада,
Чтоб нашу землю взять на карандаш.
А нам для счастья многого не надо:
Был бы сосед нормальный, а не враг ваш.

Так что сидите в замках именитых,
Считайте прибыль, множьте барыши.
А мы — страна давно уже не битых,
А просто — необъятнейшей души.

3
Вы нам грозите сталью легионов,
И биржевой истерикой угроз.
А мы в ответ из глубины времён
Достанем свой единственный вопрос.

Он прост и ясен, как февральский наст,
Он выбит на щитах у сотен врат:
«Кто к нам с мечом — тот здесь его оставит».
И в этом весь наш главный дипломат.

Вы шлёте ноты, санкции, депеши,
Плетёте сеть из праведности лжи.
А мы в ответ, спокойны и неспешны,
Проверим лишь, заточены ль ножи.

Не потому, что жаждем алой крови,
Иль мир ввергать в пучину тёмных лет.
А чтоб на ваше дерзкое «готовы?»
Всегда иметь достойнейший ответ.

4


Вы чертите на картах рубежи,
Деля тайгу, как праздничный пирог.
Вы позабыли, как в полях из ржи
Терялся след бесчисленных дорог.

Вы думали, что нас легко понять,
Измерить широту и долготу.
Но как аршином душу вам обнять?
Как в цифры вбить её немоту?

Она раскинулась на сотни вёрст,
От тундры мха до выжженных степей.
И каждый холм, и каждый наш погост
Хранит завет: «Не верь, не бойся, пей!»

Пей эту волю, горькую, как дым,
Пей этот воздух, стылый и хмельной.
И помни: кто здесь не был молодым,
Тот не поймёт, как умирать весной.

5



Вы нас считали. Складывали рати,
Делили земли, множили долги.
Вы думали, что в вашем калькуляторе
Поместятся и совесть, и мозги.

Вы вычитали доблесть и отвагу,
Надеясь получить в итоге ноль.
Но позабыли русскую баклагу,
Где спирт разбавлен с верой, а не с болью.

Вы позабыли простую аксиому,
Что не дано постичь чужим умам:
Чем больше нас пытаются изломать,
Тем крепче мы срастаемся к хребтам.

Так что считайте, господа, считайте,
Сводите свой финансовый баланс.
А мы в ответ вам скажем: «Не мечтайте».
И это будет наш последний шанс.


6


Вы нам несли культуру на штыках,
И просвещенья пламенную речь.
Вы видели дикарство в лаптях,
Что не умели головы беречь.

Вы нас учили правилам манер,
Как вилкой есть и как держать бокал.
А мы в ответ вам, господа, к примеру,
Показывали, как держать кинжал.

Вы нам твердили про права и волю,
Про ценность жизни, равенство и честь.
А сами жгли деревни в чистом поле,
Неся с собой одну лишь злую весть.

Так в чём же ваша высшая порода,
Коль за фасадом блеска и прикрас
Всё тот же зверь, что жаждет кислорода,
Который предназначен не для вас?


7


Вы думали, что знаете игру,
Что все фигуры ходят по прямой.
Что пешка, пав, уходит со двора,
И не вернётся никогда домой.

Вы разыграли хитрый свой гамбит,
Пожертвовав союзником, ферзём.
Вы ждали криков, сломанных корыт,
И что мы слёзы горькие прольём.

Но наша партия — совсем не та,
Что в ваших книгах пишут мудрецы.
У нас доска без края и черта,
И в короли выходят мертвецы.

У нас ладья плывёт через поля,
А конь берёт насквозь любую рать.
И главная стратегия Кремля —
Вам дать возможность с треском проиграть.

8


Вы нас решили голодом морить,
Закрыв порты, рынки и пути.
Вы запретили нам и есть, и пить,
И даже песни грустные плести.

Вы думали, что мы падём на дно,
Забыв про честь, про веру и про флаг.
Что мы за сыр, за масло и вино
Продадим душу, сделав первый шаг.

Какая глупость, господа, какая спесь!
Вы снова нас не поняли ничуть.
Мы тот народ, что может просто есть
Одну лишь соль, чтоб сохранить всю суть.

И чем сильнее ваш экономический пресс,
Чем туже вы затягивали жгут,
Тем громче в нас смеялся древний бес,
Которого «авось» и «чёрт» зовут.


9

Вы шли сюда, чтоб нас переучить,
Стереть наш код, наш символ, наш язык.
Вы думали, что можно получить
Покорный скот, что от ремня отвык.

Вы жгли архивы, плавили кресты,
Взрывали храмы, рушили дворцы.
Вы думали, что с этой высоты
Вам будут аплодировать глупцы.

Но каждый камень в этой древней кладке,
И каждый вздох в заброшенном селе
Хранит свои порядки и загадки,
Что не подвластны ни одной золе.

Земля всё помнит. Имена и даты.
И тот, кто к ней с презрением пришёл,
Навеки станет частью этой рати —
Безмолвных душ, что свой покой нашёл.


10

Вы так боитесь смерти. Каждый час
Вы ищете спасенья и диет.
А смерть в России — смотрит прямо в глаз
И говорит по-дружески: «Привет».

Мы с ней на «ты» с рождения почти,
Она сидит за праздничным столом.
Она нам шепчет: «Милый, не грусти,
Всё лучшее оставим на потом».

И в этом, может, главный наш секрет,
Что не понять заморским мудрецам:
Тот не боится никаких побед,
Кто пораженье видел по глазам.

Поэтому, когда ваш легион
Идёт на нас, от страха чуть дыша,
Мы слышим колокольный перезвон,
И улыбается спокойно душа.


11


Вы любите комфорт, уют, покой,
Чтоб всё по полкам, чисто и светло.
А мы живём с распахнутой душой,
Куда метелью горе замело.

Нам нужно, чтобы рвалось и металось,
Чтоб до надрыва, до седьмого пота.
Чтоб даже если кроха лишь осталась,
Её отдать в последнюю минуту кому-то.

Вы строите мосты, чтоб было проще,
А мы их жжём, чтоб не было назад.
Вы ищете спасения в светлой роще,
А мы идём осознанно во ад.

И как вам нас понять, когда в метели,
Теряя всё, что вы так берегли,
Мы не о хлебе думаем в постели,
А о спасеньи всей большой Земли?

12


Итак, послушайте в последний раз,
Пока не грянул грома перекат.
Не стоит злить и проверять на глаз
Терпенье тех, кто держит автомат.

Не потому, что мы хотим войны,
Иль жаждем власти, славы и венца.
А потому, что с той, другой, стороны
Мы видим отражение своего лица.

Вам не понять всей нашей правоты,
Всей нашей боли, ярости и веры.
Вы видите лишь дикие черты,
Не замечая подлинной химеры.

Она сидит внутри у вас самих,
И шепчет вам про избранность и свет.
Так что уймитесь. Этот стих затих.
Пока затих. Других ответов нет.

13

Да, паскудно. И вязко, как в топи болотной,
Где обманчивый мох прикрывает беду.
Где чиновник спесивый улыбкой холодной
Продаёт твою душу за медь на ходу.

Где герои забыты, а недруги в славе,
Где святыни крошат на дешёвый кирпич.
И в кровавой, бессмысленной, дикой забаве
Над калекой смеётся ухмылками бич.

Где слова превратились в отравленный пепел,
И молчание стало надёжней щита.
Где любой, кто был честен, и смел, и нелепен,
Был освистан толпой и распят у креста.

Но сквозь эту проказу, сквозь гниль и угар,
Словно первый подснежник, что рвётся из плена,
Я в ней вижу не тлен, а священный пожар,
Что однажды очистит её непременно.

Вижу свет в пацане, что стоит на краю,
Непродажную ярость в глазах старика.
И за эту, за паскудную родину мою,
Я готов умереть. И воскреснуть в веках.


14

На белый храм ложится чёрный снег,
И колокол молчит, насквозь простужен.
Здесь каждый третий — раб и человек,
И каждый первый — никому не нужен.

Здесь ложь течёт из золотых ковшей,
А правда — шёпотом, в глухой подвал.
Но я в глазах бездомных малышей
Такой огонь небесный увидал,

Что верю — этот снег однажды смоет
Весенний ливень, чистый и святой.
И солнце новое страну омоет,
И колокол проснётся золотой.

15

Гремит салют, и музыка хрипит,
Идёт на площади разнузданный парад.
А где-то мать над сыном голосит,
Которого не вымолить назад.

Танцует знать на выжженной земле,
В бокалы льёт кровавое вино.
Их совесть спит в удушливой петле,
Им всё равно. Им было всё равно.

Но я клянусь, их варварский престол
Сметёт народ, уставший от оков.
И будет суд. И будет протокол
Из слёз и крови честных мужиков.


16


Они сажают страх в сырую пашню,
И удобряют подлостью и злом.
Они ломают каменную башню,
Что деды строили своим трудом.

Им кажется, что всё предрешено,
Что сорняки навеки победили.
Но под землёй запрятано зерно,
Которое они не истребили.

Оно напьётся горечью дождей,
Оно вберёт в себя всю нашу боль,
И прорастёт сквозь тысячи смертей,
Чтобы вернуть нам истинную волю.

17
Моя страна — израненная птица,
Что бьётся в клетке с прутьями из лжи.
Ей хочется на волю, в свет, пробиться,
Но крылья режут злые сторожи.

Они ей сыплют крошки позолоты,
Поют ей песни о былых победах.
Но я-то слышу тихие икоты
В её тюремных, каторжных беседах.

Так дай же, Боже, сил ей распрямиться,
Сломать замок одним ударом клюва!
Пусть кровь моя в её порыв вольётся,
Чтоб песнь свободы грянула по-новой!

18
Довольно кланяться чужим богам,
Что шлют нам цепи в шёлковой обёртке!
Пора собрать всю волю по слогам
И выжечь ложь на их продажной глотке.

Пусть их тираны в золоте дрожат,
Считая барыши с кровавой дани.
Мы — не товар, что можно на продажу,
Мы — русская земля, мы — поле брани!

Так встань, мой брат, от Волги до Курил,
Забудь обиды, ссоры и печали.
Чтоб вражий стяг наш ветер не чернил,
Чтоб внуки нас рабами не считали!

19
С заката дует ветер ледяной,
Несёт чуму, разврат и пепел с прахом.
Он шепчет: «Стань рабом, и пир горой!»,
Грозит петлёй и золотым гулагом.

Они хотят, чтоб мы забыли мать,
Чтоб променяли честь на их похлёбку.
Чтоб перестали верить и мечтать,
И шли за ними, как стада, по тропке.

Но в наших жилах — не вода, а кровь!
И память предков — огненное знамя.
Мы сбросим гнёт навязанных оков,
И пусть тираны захлебнутся нами!


20

Нам шлют пророков с сытыми глазами,
Учить нас жить, свободу обещать.
Но их «свобода» пахнет кандалами,
А на руках — державная печать.

Они нас делят, ссорят, наущают,
Чтоб мы друг другу глотки рвали всласть.
А сами земли наши поглощают,
Пьянея от богатства и от власти.

Так хватит слушать речи их пустые!
Наш общий дом не отдадим на слом!
Сомкнём ряды, сыны моей России,
И встретим незваных гостей свинцом!

21


Их правда — в силе их печатных станков,
Их бог — монета с профилем бездушным.
Они нас видят стадом бедняков,
Глухим, покорным и во всём послушным.

Они не знают ярости сердец,
Что за семью, за веру, за Отчизну
Готовы свой мучительный конец
Принять, как дар, во имя общей жизни.

Так пусть увидят наш железный строй,
Пусть содрогнутся от единства братьев!
Мы заслоним страну свою собой
От их холодных, дьявольских объятий.

22

Они торгуют небом и землёй,
И совестью, как лавочник товаром.
Хотят купить наш дух и наш покой,
И заплатить нам призрачным наваром.

Но есть черта. И есть одна цена,
Которую им ввек не заплатить.
За Родину, что Богом нам дана,
Мы будем не торгуясь, насмерть бить!

Пусть знают все — отныне и вовек,
Пока хоть один русский дышит в мире,
Свободный духом, гордый человек,
Не станет он мишенью в вражьем тире!



23

Дай, Боже, нам победу в этом поле,
Где сталь поёт и смерть стрижёт ряды.
Дай вырваться из дьявольской неволи,
Из этой беспросветной череды.

Мы не за злато и не ради славы
В сырой земле оставили свой кров.
Мы защищаем честь своей державы
И тихий сон младенцев и отцов.

Пусть враг кичится мощью сотен тысяч,
Их знамя реет в дымном кураже.
Но наша правда — та, что не отыщешь
В холодной, алчной, западной душе.

Дай силы нам, когда слабеют руки,
И веры дай, когда в глазах туман.
Благослови на праведные муки,
На штурм, на бой, на вражий ураган.

Пусть каждый выстрел достигает цели,
Пусть каждый шаг ведёт к святой заре.
Мы на себя доспехи не надели б,
Когда б не ложь на вражьем алтаре.

Пролей свой свет на наши батальоны,
Укрой плащом от вражеских мечей.
Развей их злые, тёмные законы
Сияньем праведных твоих лучей.

И пусть, когда умолкнут канонады,
И мы вернёмся в мирные края,
Мы будем знать, что не было преграды,
Которую б не сломила мощь твоя.

24

Дай, Боже, нам победу над врагами,
Что топчут нашу землю сапогом.
Они пришли с огнём и кандалами,
И с чуждым, ненавистным нам крестом.

Их речи сладки, но дела их — ямы,
Куда они толкают нас гурьбой.
Они хотят разрушить наши храмы
И нашу память унести с собой.

Они смеются над седым героем,
И учат наших дочерей стыду.
Они хотят нас сделать диким роем,
Забывшим веру, племя и звезду.

Но мы встаём, едины и суровы,
От юных отроков до стариков.
Мы рвём навязанные нам оковы
Во имя всех ушедших в бой веков.

Так дай же, Боже, мудрости и мощи,
Чтоб отличить где друг, а где змея.
Чтоб в самой тёмной и безлунной нощи
Нас осеняла благодать твоя.

Пусть ангел твой летит пред нашим строем,
Крылом своим указывая путь.
И каждый, кто сегодня станет воином,
Сумеет страх из сердца прочь спугнуть.

И мы победу вымолим слезами,
И вырвем в схватке потом и мечом.
И пронесём твоё святое знамя
Над каждым вражьим, павшим палачом.


25

Дай, Боже, нам победу, мы устали
От лжи, что льётся с западных высот.
Они сердца и души нам терзали,
И сеяли в народе горький плод.

Они сулили райские утехи,
А принесли лишь горе и раздор.
Они свои кровавые прорехи
Хотят закрыть, устроив нам террор.

Их корабли, набитые железом,
Плывут, чтоб нашу волю покорить.
Их легионы, ведомые бесом,
Хотят наш свет навеки погасить.

Но дух народа — не фитиль в лампаде,
Его нельзя так просто задушить.
Он вспыхнет гневом в огненном разряде,
И будет мстить, и будет свято жить.

Простри над нами свой небесный купол,
Невидимый, но крепче всех броней.
Чтоб вражий меч о щит твой не затупал,
А возвращался к челяди своей.

Дай остроты и зоркости солдату,
И твёрдости — дрожащей медсестре.
И матери, что молится закату
О сыне, спящем на сырой земле.

Когда взойдёт заря над полем битвы,
И враг падёт, разбит и посрамлён,
Мы пропоём священные молитвы
Тебе, кто дал нам силу и закон.