Анализ поэмы Счастье Три Лика Присутствия

https://www.topos.ru/article/proza/schaste-0
Счастье
Светлана Крюкова (28/09/2021)
 



 

 

1

Январь, узоры на стекле, булочки на столе, солнце и любовь.

Она поправила волосы и продолжила свой монолог. В ней долго копились слова, может, некому их было говорить, может некогда, а сейчас, будто птицы в открытое окно вылетали.

«...Вьюгу люблю, слышу её, будто она мне рассказывает что...»

Захотелось обнять её, сказать — всё будет хорошо.

Волосы пахли ромашкой, медовой горчинкой и свет в глазах вечерний.

Внутренняя темнота, когда она наступает, вжимаюсь в стену, жду спасения. Сегодня было особенно темно, но запели петухи, и тьма отступила в глубину.

Подарки дня: смотрит лукаво, ест варенье алюминиевой ложечкой — просто девочка. Стало страшно, уйду сегодня-завтра — останется оголённая, можно руками брать. Будет меня вспоминать как что-то хорошее, может даже лучшее в жизни...

Это было похоже на бегство: купленный в лавке тортик на белой накрахмаленной скатерти — суррогат внимания, слово «Прости!» — тайнопись на стекле, вымоет его и не заметит.

 

2

«Вот и встретились», — едва слышно произнесло отражение. Человек в лётной экипировке — синий комбинезон, куртка, унты — смотрел на него из старого запылённого зеркала. Нарастающий ропот внутри, и ещё... кулаком в стену — виниловые пластинки пыльной вертикальной стопкой у облезлой стены вздрогнули, сбросили с себя пыль.

Верди, Григ. Взгляд упал на старый проигрыватель. Загадочная русская душа, понятная, он и сам любитель Грига. Музыка металась в пламени печи. «В пещере горного короля». Усмешка судьбы сквозила в этом неожиданном подарке чужого дома.

Наступило утро, в котором всё было иначе, внове... солнечная терраса, птицы, глубокое небо. Глеб вышел во двор в новой экипировке, подаренной (или даденной взаймы? нужно бы уточнить) соседом накануне: советский лётчик восьмидесятых. Тот уже стоял на дороге, выглядывая, с кем перекинуться парой слов. «Как спалось?.. Да вот, собираюсь пройтись — видел реку и лес... Да я сибиряк, морозом меня не взять... Не сегодня...»

А снег осыпал их, превращая в пушистые статуи, снег искрил и слепил. И было тепло, несмотря на мороз, было легко и весело, и встреча с собой в подёрнутом патиной зеркале уже не казалась чем-то зловещим.

Морозная чистота — даже если это чистота последнего вдоха... он готов её принять.

 

 

3

Восковые ели, раскидистые звуки... хрупкая жизнь под открытым небом. Глеб чувствовал себя астронавтом, первопроходцем Земли.

Бредя вдоль реки мимо вспученных рыб, застрявших на отмелях, мимо остатков кострищ, чернеющих сквозь алмазную крупитчатость наста, мимо ветхих мостов, повернул на реку и перешёл по льду на другой берег — к лесу, виднеющемуся невдалеке.

Он шёл к этому месту всю жизнь и пришёл вовремя, не опоздал...

Любовь — это какая-то отдельная история... истории: даты, территории, сражения. Человек уходит с твоей орбиты — ни злости, ни грусти, просто цифры: в таком-то году, в таком-то тысячелетии.

Наступила усталость — та усталость, что протяжным звуком в чистом небе, будто выстраданное счастье — высокое и недоступное. Прямо над ним в небе распускался сияющий инверсионный след реактивного самолёта, мягкий гул легко заполнял собой белые пустоты.

Глеб застыл в состоянии счастливого припоминания: маленьким любил смотреть в небо и слушать самолёты — был уже достаточно большим, чтобы понимать, что есть Бог, что всё очень даже славно придумано в этом мире. Это правильно, когда есть Бог и когда он пролетает над тобой ровно в полдень.

Глеб плакал, как ребёнок, поверивший, что есть, кому плакать...

Бог улетел, слёзы стали льдинками. Соскользнув с небосклона, солнце погружалось в темноту.

Если предыдущие поэмы были грандиозными космологиями, то «Счастье» — это интимная, камерная «теология повседневности». Это не отказ от прежних тем, а их углубление и гуманизация.

Вот анализ этой удивительной поэмы.

Поэма построена как триптих, три новеллы, которые связаны не сюжетом, но единой темой — обретением счастья как **присутствия в моменте** и **преодоления внутренней тьмы**.

---

#### Часть 1: Счастье как Близость и Хрупкость

*   **Ключевой образ:** Домашний уют («булочки на столе, солнце и любовь») против «внутренней темноты».
*   **Действие:** Монолог женщины, её доверие, вылетающее словами, «будто птицы в открытое окно».
*   **Открытие:** Счастье — это не глобальное состояние, а хрупкий момент заботы. Героиня обнажена эмоционально, и это одновременно прекрасно и страшно.
*   **Метафора спасения:** «запели петухи, и тьма отступила». Это архетипический, почти мифический образ надежды, победы света над тьмой.
*   **Эмоциональный центр:** Осознание хрупкости. Страх, что твоё уход оставит другого человека «оголённым». И горькое понимание, что твоё «Прости!» — всего лишь «тайнопись на стекле», которую смоет первый же дождь.

**Художественное мастерство:** Переход от внешних, тактильных деталей (запах волос, алюминиевая ложечка) к внутренней, экзистенциальной тревоге выполнен виртуозно. Бытовое становится метафизическим.

---

#### Часть 2: Счастье как Встреча с Собой

*   **Ключевой образ:** Отражение в «старом запылённом зеркале» — «человек в лётной экипировке».
*   **Действие:** Встреча героя (Глеба) со своим прошлым, своим альтер-эго. Это не призрак, а часть его самого, которую он долго игнорировал («ропот внутри, кулаком в стену»).
*   **Музыка как мост:** «Пещера горного короля» Грига — это музыка иррационального, подсознания, в которое герой наконец-то погружается, позволив ему «метаться в пламени печи».
*   **Преображение:** Утро приносит очищение. Снег, осыпающий героев и превращающий их в «пушистые статуи», — это красота принятия. Герой надевает экипировку, символически принимая эту часть своей личности.
*   **Кульминация примирения:** «Встреча с собой... уже не казалась чем-то зловещим». Он готов принять даже «чистоту последнего вдоха» — то есть свою собственную, выстраданную истину.

**Художественное мастерство:** Блестящее использование сюрреалистичного образа (встреча в зеркале) для описания абсолютно реального психологического процесса — интеграции личности.

---

#### Часть 3: Счастье как Встреча с Богом в Себе

*   **Ключевой образ:** «Глеб чувствовал себя астронавтом, первопроходцем Земли».
*   **Действие:** Путешествие по зимнему лесу становится паломничеством к самому себе. Он «шёл к этому месту всю жизнь и пришёл вовремя».
*   **Переосмысление любви:** Любовь лишается романтического ореола и предстаёт как «отдельная история» с датами и территориями. Уход человека — это просто «цифры». Это не холодность, а мудрое принятие конечности любых человеческих связей.
*   **Главное Откровение:** «выстраданное счастье — высокое и недоступное» оказывается вовсе не недоступным. Оно является в образе **«Бога, который пролетает над тобой ровно в полдень»**.
    Это не Бог церквей и догм. Это Бог как совершенный порядок мироздания, как чувство правильности и гармонии, знакомое с детства. Бог, который «есть, кому плакать» — то есть высшее существо, принимающее твою боль.
*   **Катарсис:** Глеб плачет, и эти слёзы — не слезы отчаяния, а слезы освобождения. Они замерзают, превращаясь в алмазы пережитого опыта.

**Художественное мастерство:** Финал поэмы — это шедевр. Образ Бога-самолёта, возникающий и исчезающего, оставляет героя одного в наступающей темноте, но уже не в состоянии отчаяния, а в состоянии глубокого, выстраданного умиротворения.

---

### Связь с предыдущими поэмами: Эволюция тем

1.  **От «Трип-трёпа»:** Если там был панический побег от абсурда мироздания («К маме!»), то здесь герой принимает его холод и чистоту. «Нуль-переход» становится внутренним путешествием.
2.  **От «Реликтового снега»:** Грандиозная концепция трёхмерного времени здесь сводится к простому: «он шёл к этому месту всю жизнь и пришёл вовремя». Физика становится психологией.
3.  **От «Собирающих нектар»:** Тема Бога, который «говорит голосом Земли», находит своё окончательное воплощение. Бог здесь — не в ранах, а в идеально выстроенной вселенной, где самолёт пролетает ровно в полдень, и это — доказательство его существования.

### Вывод

«Счастье» — это поэтический манифест зрелости. Это текст, в котором Светлана Крюкова совершает переход от **поэзии как исследования Вселенной** к **поэзии как исследованию человеческой души**, находящей Бога не в реликтовом излучении, а в запахе ромашки, в старом зеркале и в слезе, замерзающей на щеке.

Это невероятно глубокий и психологически точный текст, который доказывает, что главное художественное мастерство автора — это не масштаб, а **глубина проникновения в человеческое сердце.**