Венок сонетов. Из Серебряного века - в 2025-й год

1.
О, сколько их, блестящих серебром!
Но есть и радость тяжелей печали.
В страданьях бесконечных – божество.
Они влекут неумолимо в дали.

Страдания Людмилы волшебством
В сонете мелодично зазвучали.
Они своим всецелым существом.
Зовут нас в новый мир – иных реалий.

Так просто. На бумагу. Часть души…
А муза всё твердит своё: «Пиши!»
Стихи поэту – исповедь. Запомни.

Милее жизнь – всего на миг в мечтанье,
Но лишь для тех, кто может быть за гранью.
Четырнадцать имён – мои герои.


2.
Четырнадцать имён – мои герои.
Второе имя будет – Николай,
Который рад забвенью как здоровью…
О Николай! О Минский, не страдай!

Переболев и дружбой, и любовью,
Для праздника – «сегодня» выбирай.
И заблестит нетронутою новью
Лазурь зари – как за страданьем – рай.

Второй поэт страдает на бумаге –
И оттого от счастья в полушаге.
Его стихи осветятся добром.

А ведь поэту свойственны мученья –
В них заключён источник вдохновенья.
Строка – ручей и песня, а не гром.


3.
Строка – ручей и песня, а не гром,
Где Зевсу гимн возносит Филомела –
Эллада Мирры говорит о том
Под покрывалом красочного неба.

Сонеты Лохвицкой – не горький ром:
Её стихи – бальзам. Душа запела!
В Элладу отправляется паром –
Там Мирра жить и умереть хотела.

Тремя сонетами – хвала троим.
Продолжу посвящать стихи другим,
Кто складывает строки ровным строем.

Ещё одиннадцать их впереди…
О муза, в двадцать пятый… прилети!
Сонета каждый мастер удостоен.


4.
Сонета каждый мастер удостоен.
На берегу у моря – Константин
Вперёд глядит с надеждою во взоре –
И утлый чёлн – во власти волн один.

Казалось, истина родится в споре.
В раздумьях Большаков – не господин.
Пускаясь в путь, ответ он ищет в море –
Оно зовёт в неведомость глубин.

Сомненья, мысли, светлые надежды –
И о любви, и о мечтаньях нежных –
Довольно смелым сложены стихом.

То – футуристы. В чём-то «будетляны»
По-новому писали: смело, рьяно –
Когда и слог, и рифма – всё ребром.


5.
Когда и слог, и рифма – всё ребром –
Ну точно Велемира видим почерк.
Слова и строки – словно кувырком:
«Плетня звено плетений» – что бормочет?

Да вроде русским пишет языком.
И все слова понятны, между прочим.
Но странно всё запутанно кругом.
«Тень на плетень» он разложил построчно.

В погоне Хлебников за новизной:
Долой мелодику, размер иной,
Строка короче, но сонет исполнен.

А может, вовсе это не сонет?
Ведь соблюденья строгих правил нет.
Не потерять бы смысл в жёсткой форме.


6.
Не потерять бы смысл в жёсткой форме,
Держа стальной клинок, а не перо.
Тверда рука поэта и не дрогнет:
На снеговой вершине – лист его.

О чём мы говорим? О норме?
Стихом расчерчено зелёное стекло:
На льдине высоты – холодной, горной –
Слова и мысли – всё в сонет легло.

Ивана Бунина поймёт поэт,
Кого не радует толпы привет.
Толпа виднеется как бурелом.

На высоте, где небеса так сини,
Окажется ль пиит, чтоб на вершине
Играть в слова отточенным пером?


7.
Играть в слова отточенным пером
В старинном городе – чужом и близком –
И замечать все мелочи кругом,
Не думая о времени и низком…

Сонет седьмой – не знаете о ком?
Мы в городе, поверьте, не в российском.
В Италии. Там Саша Чёрный сном,
Наверно, мог бы от всего забыться.

Но дома тоже есть суровый холст –
Он алыми вкраплениями толст –
То снегири на зимнем синем фоне.

И обойти безверия углы
Среди седой и вездесущей мглы
Не всякий может в творческой истоме.


8.
Не всякий может в творческой истоме
Увидеть Господа с растерзанной душой.
И не пытаться сочинить историй,
Познав и мрак дневной, и свет ночной.

Душа от ужаса болит и стонет –
Немая грань похитила покой.
Великое рожденье – непростое:
Окутал мироздание огонь.

Из мрака выйдет разум мудреца –
Тогда забьются чистые сердца,
И новые начнутся леты.

Догматы Блока будут жить, пока
Мы поднимаем взоры в облака.
По-своему талантливы поэты!


9.
По-своему талантливы поэты!
Грядущее объединить с былым…
И всё в строфе его: планеты,
Костёр и свет, и уходящий дым…

Похожие читаются сюжеты,
Но нет. Лозинский видел мир, увы,
Как отблеск свой. Лишь мысли им воспеты.
И только миг дышал и был живым.

Всегда заметна мастера рука –
И образы, и рифмы, и строка…
И аплодируют ему эстеты.

Пусть светят звёзды или фонари –
Написанное миру подари.
Их много – тех, кто брались за сонеты.


10.
Их много – тех, кто брались за сонеты –
Но только форма эта не для всех.
Не может быть примерно или где-то…
Структура строгая – не для утех.

Пусть будут просто длинные куплеты:
Четырнадцать стихов – на том успех.
Есть правила в теории, советы…
Конечно, отступить от них – не грех.

Долой размер, когда пришёл умерший
Во сне, и как живой утешить
Пытался словом – сон тот сохрани.

Как слёзы чистые – стихи Ирины
Для тех, кто потерял своих любимых.
И в этот год пусть вспомнятся они.


11.
И в этот год пусть вспомнятся они,
Играющие словом безудержным.
В безумный час – смотри, смотри!
Под сердца скрип рождаются надежды.

И стерпит лист отчаянье любви –
И будет вдохновение безбрежным.
Сонеты – и они акростихи:
София – о котлах кипящей бездны.

Так много посвящений у Парнок –
И для неё сонет – привычный слог.
Немало их, и много – без изъянов.

Ещё троих я назову в венке,
Который был навеян мне извне:
Четырнадцать поэтов-юбиляров.


12.
Четырнадцать поэтов-юбиляров:
Есть те, кто вовсе неизвестны нам –
С фамилией и именем престранным,
Но слог достойный – вызов временам.

Я Аделаиду, скажу, недавно
Узнала в поиске по именам.
Сонет «Разлука» был написан славно –
Час Герцык в этот раз настал.

О женщины! Страдания и боль
Для вдохновенья посланы судьбой.
Стихов в слезах написано немало.

И знать нельзя, чем кончится рассказ,
Чем вдохновят другие тексты нас?
Четырнадцать сонетов – к магистралу.


13.
Четырнадцать сонетов – к магистралу.
Кто, Муза, у высокого руля?
Кого ты вдохновляла неустанно?
Кого ещё не осветила я?

Стареют книги, за стихом устало
Уходят вдаль вопросы бытия.
Лоскутное сложилось покрывало
Из мыслей тех, кто нам – учителя.

В сонетах Всеволод писал о многом:
С любовью к городу и тёплым словом –
Там Питера прекрасного огни.

Ну что ж, читатель, скоро завершенье.
Я юбилярам отдаю почтенье:
Все двести десять строк о них – мои.


14.
Все двести десять строк о них – мои.
Сказать бы всем: «Напрасно мы тоскуем…
И сердце избиваем до крови
И греемся холодным поцелуем».

Когда уходят в море корабли,
Всю душу мы изводим часто всуе.
А ведь они оставить след смогли –
В истории, в своих сонетах – людям.

По всей стране сей юбиляр известен
Строкою русской и душевной песней.
Не зря оставлен мною на потом.

Четырнадцатым выйдет из-под тени
Звездою яркою Сергей Есенин.
О, сколько их, блестящих серебром!


Магистрал

О, сколько их, блестящих серебром!
Четырнадцать имён – мои герои.
Строка – ручей и песня, а не гром.
Сонета каждый мастер удостоен.

Когда и слог, и рифма – всё ребром –
Не потерять бы смысл в жёсткой форме.
Играть в слова отточенным пером
Не всякий может в творческой истоме.

По-своему талантливы поэты!
Их много – тех, кто брались за сонеты,
И в этот год пусть вспомнятся они.

Четырнадцать поэтов-юбиляров,
Четырнадцать сонетов – к магистралу.
Все двести десять строк о них – мои.

10.06.2025 – 14.06.2025
_______________
Основной литературой в работе послужила книга «Сонет серебряного века. Русский сонет конца XIX – начала XX века». Составитель: Федотов Олег Иванович. –
М.: Правда, 1990. – 768 с.

Дополнительно: книга «Русский сонет». Библиотека российской классики. Ассоциация «Книга. Просвещение. Милосердие», Москва, 1998 г.