Рахманинов и Смерть

Маленькая поэма
Non allegro
Устав от смены блюд и выпитых бокалов,
Она взяла косу и вышла вон из зала,
Безумный человеческий мирок
Давно ее перенасытить смог.
И с самого Адамова начала
Она с людьми зевала и скучала –
Пытались убежать и обмануть,
А сколько откупались – только в путь!
И даже те, кто сам ее искал,
Не тронули скучающий оскал.
И лишь однажды, в час великой крови,
Она вошла с косою наготове
Представилась, назначила часы
Аудиенции. Проверила весы
Для душ (в Европе в эти годы
Ее проекты били все рекорды).
Внезапно будущий ее клиент
Прислал ей приглашенье на концерт,
Мол, приходи, о, Муза тлена,
Твое участие в симфонии бесценно.
И лишь одна душа ее узнала
В тот день во мраке зрительного зала,
Не собираясь откупаться и бежать,
Он пригласил ее потанцевать.

Тихо, тихо, шепчут капли,
По листу ползут, как слезы,
И слагаются в пентакле
Закрывая от угрозы.
Мир шарахнулся вверх дном-
То ли взрывы, то ли гром,
И вода
Неминуемо льет, как беда,
Все трепещет, как будто вот-вот,
Смоет, вырвет и унесет.

Льдинки звонко бьют в ксилофон…
Не такой ты ждала котильон?

Где-то там, далеко-далеко,
Солнце утром лениво встаёт,
На полях разлито молоко,
Птица песню печально поёт.
В том краю белоснежных стволов
Я оставил эоловых струн
Чтобы изредка, тайно, из снов,
Саксофон играл мне ноктюрн.
Не нужны мне фанфары и горн,
Ими ветер бушует в ветвях,
Пусть расплачется саксофон
Молоком по утрам на полях.

Не спеши. И живи не спеша.
Это жизнь. И она хороша.
О, как глупо, танцуя с одной,
Дифирамбы слагать о другой.
Все смешается в жизни твоей –
Будет много сумрачных дней,
Но лишь тот, кто познал темноту,
Ценит негу и красоту.
Не спеши. В вальсе не суеты.
Посмотри, как желтеют листы,
Как роса высыхает с утра,
Не пора, никуда не пора…

Она блуждала в фантастических мирах,
Где есть любовь, печаль, обида, страх,
Надежда на спасение, борьба,
Молитвы, суеверья, ворожба,
И Смерть кружилась среди новых чувств,
Познала и волнение, и грусть,
О, это был волшебный человек,
Как жаль, что у людей недолог век.
И до сих пор, зевая на пирах,
Смерть вспоминает, что неведом страх,
Тому, кто музыкой своей сорвал,
С нее привычный каменный оскал.
На перекрестке всех времён и стран
О вечной жизни ей гудит там-там.