КБШ 2. 8 Извинение перед шотландцами

<>  2.8.28  ИЗВИНЕНИЕ ПЕРЕД ШОТЛАНДЦАМИ  <> 

В 2005 году в Шотландии отметили тысячелетие со дня рождения исторического короля Макбета, которого Великий Шекспир совершенно незаслуженно, хотя и гениально, заклеймил позором.  Шотландский король Макбет вовсе не был шекспировским злодеем, а наоборот, согласно средневековой рукописи святого Берчана, был человеком симпатичным, милостивым,

«мужественным рыжеволосым королём», «мужем, по натуре справедливым», «образованным как в области музыки, литературы и права, так и в военном искусстве и стратегии»[381]. 

А жена его, кстати, слыла государыней любимой и добродетельной. И короля Дункана Макбет не убивал.

Подлинный Дункан погиб на рыцарском поединке во время битвы у Элджина.  Именно Дункан, а не Макбет, был бездарным тираном, вовлекавшим свой народ в разорительные войны, в которых понапрасну погибли тысячи доблестных шотландцев[382]. 

Трон же достался Макбету в результате выборов.  По старой кельтской традиции король в Шотландии избирался. Право на власть и трон он получал исключительно благодаря личным способностям. Перед вступлением Макбета на трон Шотландия была раздроблена и разорена не только набегами норвежцев, но и вследствие неумелого правления короля Дункана. Взойдя на трон, Макбет установил добрые отношения с могучим правителем викингов оркнейским эрлом Торфинном. На юге он отбросил англосаксов и расширил своё королевство далеко до северной Англии, так что Шотландия была тогда по размерам больше, чем теперь.

Хроники святого Андрея, свиток «Оркнейская сага» и записи летописца Мариана Скота подчёркивают, что Макбет впервые объединил Шотландию, провёл важные правовые реформы социальной направленности, поддерживал кельтскую церковь и обеспечил стране благополучие.

Малькольм, сын Дункана, а отнюдь не Макбет, нарушая спокойствие и благополучие своей страны, пытался захватить власть в стране силой. Преследуя свои интересы, его союзником стал английский король Эдуард Исповедник. Сражение англо-датской армады против войск Макбета под Скоуном, в котором полегло три тысячи шотландцев и около полутора тысяч англичан и датчан, к желанному для Малькольма результату не привело. Убить Макбета Малькольму посчастливилось только через три года. 15 августа 1057 года между соперниками состоялся роковой поединок. Макбет погиб, и Малькольм получил, наконец, вожделенную корону. Но его правление принесло Шотландии только новый упадок и территориальный ущерб. Таких размеров, как при Макбете, страна не достигала уже никогда. Такова подлинная история Дункана, Макбета и Малькольма.

Теперь, когда историческая справедливость восстановлена, вернёмся к художественной.  Исторические события и герои для Шекспира лишь зацепка; глина, из которой он лепит то, что пожелает. Его задача – психологическая, жизненная достоверность.  Шекспировские стрелы метят в его современников, а не в «тени забытых предков».  Постараемся установить этапы создания и редактирования шекспировской пьесы, понять мотивы для работы над пьесой, двигавшие её автором и редакторами. Тогда для нас станет яснее, кто они – создатели «Макбета».

«Шотландская пьеса» впервые была напечатана в Фолио 1623 года, а первое упоминание о её постановке нашли в мемуарах  доктора и астролога Саймона Формана «Книга о пьесах и замечания о них». Представление, на котором присутствовал Форман, было показано в «Глобусе» 20 апреля 1610 года. Но, как пишет Георг Брандес, «уже в комедии “Пуританка” от 1607 г.  есть несомненное  указание  на тень Банко»[383], то есть пьеса была написана до 1607 года.  И ещё одна подсказка, облегчающая (или затрудняющая?) датировку.  В одном из кошмарных видений Макбета, ставшего королём, ему является призрак Банко. Следом за ним Макбет видит его потомков, будущих королей, –

«Иные
Со скипетром тройным, с двойной державой» (IV.1).

Тройной скипетр был у короля Джеймса, как  у правителя  Англии,  Шотландии  и Ирландии; двойная держава была у него, как у короля Англии и Ирландии (Иакова I Английского) и одновременно короля  Шотландии (Иакова VI Шотландского).  Так как Джеймс был провозглашён королём Англии 24 марта 1603 года считается, что «Макбет» возник позднее этой даты.

Граф Оксфорд, который умер в 1604 году, мог ещё успеть поработать над пьесой в период правления Джеймса.  Однако существуют доказательства того, что пьеса редактировалась после смерти автора (в ней обнаружены нестыковки, вставки, сокращения и т.д.), таким образом, велика вероятность того, что намёк на короля Джеймса был вставлен другим писателем, позднее.  Ещё более льстивый комплимент (не в духе Шекспира-Оксфорда) был вставлен в сцену, в которой рассказывается о  том,  как  английский  король лечит своих подданных:

«Толпа несчастных
У двери ждёт. Болезнь их, от которой
Не знает средств наука, он врачует –
Так укрепил господь его десницу –
Одним касаньем рук...»

Король Джеймс, веря в божественное происхождение королевской власти, был убежден, что от Бога  ему дана сила исцелять больных прикосновением своей  царственной  руки. 

Велика вероятность того, что реальная история шотландских королей Дункана, Макбета и Малькольма «исправлена» редакторами Шекспира  в угоду королю Джеймсу, чья королевская фамилия вела начало от рода, для которого Макбет представлял конкуренцию.

Возможным отголоском времён правления Джеймса в пьесе является намёк на Пороховой заговор 1605 года и суд над иезуитом Генри Гарнетом 1606 года.  Раздаётся стук в ворота, и привратник в пьесе строит догадки о том, кто может явиться в столь поздний час:

«Да это криводушник, который свою присягу на обе чашки  судейских  весов  разом кидал». (II.3)

И как поясняет А. Аникст[384]:

«Публика  шекспировского театра догадывалась: то был намек на иезуита Генри Гарнета, который  знал  о пороховом заговоре, но не донёс о нём. Потом он, однако, явился с повинной, надеясь, что его простят, так как его вина была лишь в том, что он не донёс своевременно о заговоре, который всё равно сорвался. Суд не принял этого во внимание, и  Гарнета казнили.   Его-то и назвали "криводушником" ("equivocator")».

Редкое слово “equivocator”  (двуличный  человек, криводушник), употреблённое в пьесе Шекспира, означало также «прибегающий   к  казуистике  в  судебных  спорах» и  в этом значении часто встречалось  во  время судебного процесса над иезуитом Гарнетом в марте 1606г. 

Но, как замечает Билл Фэрина[385], процессы, демонстрирующие искусство криводушия, также проводились и во времена правления королевы Елизаветы.  Например, суд над иезуитским священником и поэтом Робертом Саутвеллом в 1595 году. А в 1591 году иной иезуит и католический великомученик Эдмунд Кэмпион был казнён в результате сенсационного судебного процесса, на котором «искусство криводушия достигло своих вершин».  Секретарь Эдварда де Вера Энтони Манди был главным свидетелем обвинения на процессе Кэмпиона и написал множество памфлетов в этот период, обличающих иезуитов, как бунтовщиков и предателей.

Если намёк на иезуита Гарнета можно оспаривать, то упоминание о властителе «со скипетром тройным, с двойной державой», потомке Банко, и комплимент целительским способностям короля – имеют несомненное отношение к королю Джеймсу. Но поскольку на сцене тех лет было запрещено показывать живого монарха своей страны, явление 8-го короля, потомка Банко (то есть Джеймса I), вероятно, вышло из-под пера Эдварда де Вера ещё при жизни королевы Елизаветы, что лишний раз доказывает существование ранней версии пьесы.   

Припомним, что граф Эссекс несколько лет (до своей казни в 1601 году) вёл тайные переговоры с Джеймсом, а Роберт Сесил готовил почву для вступления на английский трон шотландского короля, начиная с 1601 года, если не ранее. То есть, политики заигрывали с Джеймсом до 1603 года, и Шекспир-Оксфорд вполне мог вставить в свою пьесу завуалированное предсказание его предстоящего воцарения на престоле. 

Что же касается целительских способностей короля, упомянутых в пьесе, – это, скорее всего, редакторская вставка, сделанная во времена Джеймса, когда пьесу рискнули поставить на сцене.  Это реверанс перед Джеймсом с целью обезопасить и сохранить свою жизнь.  А то, что пьеса подвергалась изменениям, – несомненный факт.  Георг Брандес пишет по поводу состояния, в котором до нас дошла пьеса[386]:

«В значительной мере моё сравнительно  холодное  отношение  к  "Макбету" зависит, быть может, от того, что эта трагедия дошла до нас в столь  позорно искажённом виде. Кто знает, какова она была, когда вышла из собственных рук Шекспира? Имеющийся в наличности текст, впервые напечатанный  спустя  долгое время  после  смерти  поэта,  сокращен  и  урезан,  искажен  в  сценических интересах. Мы можем ясно чувствовать, где  находятся выпущенные  места...

Уже один неестественно маленький объем  пьесы  служит  доказательством этого. Несмотря на обилие событий, это, бесспорно, самая  короткая  из  драм Шекспира. Между тем как в "Гамлете" 3,924 стихотворные строки, в "Ричарде III" –  3,599  и т. д., в "Макбете" всего лишь 1,993.
 
Затем, архитектура пьесы, очевидно, изуродована.  Разговор   между Малькольмом и Макдуфом (IV.3), который с драматической точки зрения  должен быть назван, строго говоря, лишним, так длинен, что занимает  приблизительно восьмую часть всего объема трагедии.... Шекспир в  других  своих пьесах никогда не бывает так непропорционален.

В некоторых пунктах ясно чувствуются пропуски». 

В подтверждение своей мысли Брандес приводит пример одного из предполагаемых пропусков: в седьмой сцене первого акта леди Макбет, подстрекая мужа к убийству короля Дункана, говорит, как о хорошо известном факте, о прежних планах Макбета, а, между тем, читателям или зрителям пьесы ничего о них неизвестно:

«Удобный час и ловкое местечко, –
Их не было, – ты их создать хотел».

«Шотландская пьеса» создавалась в несколько этапов.  В 1568 году анонимная пьеса под названием «Трагедия короля шотландцев» была показана в Лондоне труппой Детей капеллы Её Высочества[387]. А за год до этого постановка, предположительно, той же самой пьесы упоминалась в письме Уильяма Друри, правителя Бервика, Уильяму Сесилу, опекуну Эдварда де Вера. Друри писал об интерлюдии, исполненной мальчиками в Стёрлинге, в которой драматизировалось недавнее убийство короля Шотландии Генри Стюарта, Лорда Дарнли[388].  Король Шотландии был убит в том же 1567 году.  Оксфордианцы считают, что это произведение было положено в основу «Шотландской пьесы».  Семнадцатилетний Эдвард де Вер был её автором или, по крайней мере, зрителем или читателем.

Ортодоксальный шекспировед Георг Брандес считает, что автор «Макбета» побывал в Шотландии. Вот что он пишет по этому поводу[389]:

«Очень вероятно, что Шекспир и его товарищи  побывали  в  Шотландии.  По  крайней  мере  поэт  говорит  в "Макбете" не о луге, лежащем,  по  словам  Холиншеда,  близ  Ивернеса,  а  о пустыре, находящемся в самом деле около этого места. И другие, частые намёки на шотландские бытовые подробности доказывают, что  сама  Шотландия  навеяла поэту мысль о трагедии».

Эдвард де Вер был участником военной компании 1570 года под предводительством Томаса Радклиффа против английских графов-католиков и их союзников, восставших шотландских мятежников.  Радклифф был ментором юного Эдварда де Вера и, даже более того, – он замещал ему отца[390]. 

Впоследствии Радклифф станет Лордом-камергером и патроном актёрской труппы.  В этой же военной кампании принимал участие ещё один будущий Лорд-камергер и патрон шекспировской актёрской труппы Генри Кэри, лорд Хансдон. 

Войска Радклиффа прорвались в Шотландию, и их действия не отличались мягкостью по отношению к мятежникам. Эдвард де Вер впервые увидел все ужасы войны: кроваво подавленный мятеж, жестокое и безжалостное отношение не только к мятежникам, но и к невинным жителям чужой страны, расчётливое разрушение их жилья и уничтожение их имущества.  Вероятно, именно тогда, мысль о том, что «жизнь – копейка» пришла ему в голову.  И эту, пришедшую ему в голову, болезненную мысль он влагает в уста своего героя.  И Макбет отрешённо восклицает:

«Истлевай, огарок!
Жизнь – ускользающая тень, фигляр,
Который час кривляется на сцене
И навсегда смолкает; это – повесть,
Рассказанная дураком, где много
И шума и страстей, но смысла нет».(V.5)

Ранние пьесы Шекспира, такие как «Тит Андроник», перенасыщены насилием.  Насилие хлещет через края и в «Макбете», подтверждая тот факт, что «Макбет» был в своё время ранней пьесой Шекспира, но со временем претерпел изменения. 

Варфоломеевская резня во Франции (1572 год) была потрясением для Эдварда де Вера, и жестокость этой реальной жизненной драмы нашла своё отражение в его ранних произведениях.  Екатерина Медичи, свекровь Марии Стюарт, была, по мнению многих историков, подлинным архитектором этой трагедии.  Она же – одна из составляющих собирательного образа Леди Макбет. 

Французские католики ещё до Варфоломеевской ночи являлись угрозой для протестантской Англии.  В 1571 году, когда Эдвард де Вер был особо близок к королеве Елизавете, она обронила фразу, подобранную историками[391]:

«Какое лекарство из ревеня освободит меня от жёлчи, порождённой этими тираниями?»

Эта фраза запомнилась и Эдварду де Веру, недаром Макбет, сокрушаясь, произносит подобные слова (V.3):

«Какой ревень, сенна? Какое слабительное опорожнит нас от этих англичан?»

Основным первоисточником для создания «Шотландской пьесы» считаются «Хроники» Рафаэля Холиншеда (напомним, что тесть де Вера Лорд Бёрли был патроном Холиншеда).  Шекспир  перенёс  на   Дункана   все   подробности, рассказываемые Холиншедом относительно  убийства  короля  Дуффа,  деда леди Макбет, – убийства,  совершенного  начальником  крепости  Форрес,  «которого подстрекала к злодеянию своими речами жена»[392].

Вторичным источником для Шекспира послужила так называемая «Рукопись Хроник Стьюарта», впервые опубликованная только в 1858 году[393].  Рукопись представляла собой длинную метрическую поэму, написанную по заказу шотландской королевы Маргарет в 1535 году.  Стратфордианцам не удалось объяснить, каким образом рукопись, достояние королевской семьи, попала к Шекспиру, и они поступили проще: исключили её из списка первоисточников, оказавших влияние на Шекспира. 

Король Джеймс имел в своей библиотеке «Шотландские хроники, написанные от руки», но установить, являлись ли они «Рукописью Хроник Стьюарта», не удалось.  Ежели являлись, то эти «Хроники» могли достаться Джеймсу от его бабушки графини Леннокс.  Бабушка Джеймса Маргарет Дуглас, графиня Леннокс, она же – мать убитого короля Генри Дарнли, попросив убежища у королевы Елизаветы, последние свои годы (1573-1578) провела на окраине Лондона в Королевском Месте в Хэкни, в том самом доме, где позднее жил лорд Хансдон, а затем Эдвард де Вер (1596-1604). 

Оксфордианцы считают, что прежде, чем попасть к королю Джеймсу, «Рукопись Хроник Стьюарта» хранилась в библиотеке графини Леннокс[394]. Графиня Леннокс умерла (1578г) подозрительной смертью вскоре после обеда с Робертом Дадли, графом Лестером.  Поскольку многие, отобедавшие с графом, имели обыкновение таинственно умирать, у графа Лестера сложилась нездоровая репутация.  В списке его возможных жертв числились: Томас Ратклифф (1583г), Маргарет Дуглас, Николас Трокмортон, Эми Робсарт и другие. 

Эдвард де Вер был знаком с графиней Леннокс. Известно, например, что 16-19 сентября 1574 года граф Оксфорд с женой гостили у лорда Бёрли, в поместье Теобальдс, и в это же время в гостях у него была графиня Леннокс.  В юные лета, проведенные при дворе королевы Елизаветы, Эдвард де Вер неоднократно находился в компании сына графини Леннокс «долговязого парня» Дарнли.  Да и с Уильямом Стьюартом де Вер, вероятно, встречался в доме своего опекуна Уильяма Сесила. 
9 января 1565 года Стьюарт побывал в доме у Сесила, передавая ему частное письмо от Елизаветы к шотландской королеве[395].

Как упоминалось ранее, Леди Макбет – собирательный образ.  Свою лепту внесли в него Екатерина Медичи, Мария Стюарт, а на более позднем этапе – во время редактирования пьесы для показа на якобианской сцене в 1610-м году – дочь графа Сэффолка Фрэнсис.  Джеффри Буллоу признавал, что звон колокола, который торопит Макбета совершить убийство:

«Иду – и кончу. Колокол торопит.
Дункан, не слушай. По тебе звонят,
И ты отходишь в небо или в ад». (II.1) –

был эхом сигнала Екатерины Медичи к убийству адмирала Колони, сигналом, с которого началась Варфоломеевская резня.  Сомнения её сына Чарльза IX, его угрызения совести и галлюцинации после того, как дело свершилось, напоминают состояние Макбета после убийства короля Дункана.  Описание умерщвлённого адмирала Колони, главы гугенотов, аналогично описанию мёртвого короля Дункана (II.3):

«Здесь лежал Дункан;
Кровь золотом расшила стан сребристый;
Зияли раны, как пролом в природе,
Куда ворвалась смерть».

Король Дункан показался Лэди Макбет похожим на её отца, и из-за этого она не решилась совершить убийство самолично.  Екатерину Медичи мучили сомнения перед тем, как она решилась звоном колокола подать сигнал к убийству адмирала Колони, ведь он был близким для неё человеком, она даже называла его «отцом»[396].

До 1572 года в Англии считалось, что Мария Стюарт – соучастница убийства своего мужа короля Шотландии, лорда Дарнли, отца будущего короля Англии Джеймса.  Таким дело представлялось и юному Эдварду де Веру, флиртующему с королевой Елизаветой и всецело находящемуся на её стороне в споре между королевами.  Мария Стюарт, вероятно, представлялась ему (как и многим другим) безжалостной Леди Макбет, в то время как, на самом деле, она была неловкой и неопытной правительницей, игрушкой в руках более хитрых и прозорливых политиков, а к убийству лорда Дарнли была причастна только косвенно. 

После 1572 года степень её участия в устранении короля стала проясняться, снимая с Марии часть вины, а позднее, придя к власти в Англии,  король Джеймс сделал всё возможное для реабилитации образа своей матери.  Едва уловимый намёк на эмблему семейства Лоррэйнов, к которому принадлежала Мария Стюарт по материнской линии, – стрижа – чувствуется в словах Банко:

«Летний гость,
Стриж, обитатель храмовых карнизов,
Ручается присутствием своим,
Что небеса здесь миром дышат. В зданье
Нет уголка иль выступа стены,
Где б он не свил висячего жилища;
А я заметил: стриж гнездиться любит
Лишь там, где воздух чист».
                (I.6, пер. Ю. Корнеева)

Банко простодушен, но автору пьесы известно то, что до срока скрыто от Банко: стриж –  символ мира, чистоты и радушия хозяев – обманчивый признак; в миролюбивом с виду месте готовится злодеяние.  Обладательница эмблемы стрижа замышляет недоброе. 

И ещё одно колечко в цепи, связующей убийства Дарнли и Дункана.  Леди Макбет, ожидая приезда короля Дункана, верит в то, что хриплый ворон своим криком предвещает его смерть:

«Хриплый ворон
Прокаркал злополучный въезд Дункана
Под сень моих бойниц».
                (I.5, пер. М. Лозинского)

Когда же Лорд Дарнли приближался к замку, в котором надеялся поправить своё здоровье, над ним кружил ворон.  В конце концов злополучная птица опустилась на крышу жилища, в котором королю суждено было преждевременно расстаться с жизнью.

В убийстве Лорда Дарнли был замешан любовник Марии Стюарт Джеймс Хепберн, граф Босуэлл, личность, напоминающая Макбета.  Талантливый, горячий, он закончил свою жизнь трагически – в изгнании и в тюремном заключении в Дании. 

Ночные кошмары сына Екатерины Медичи, французского короля Чарльза, похожи на видения Макбета – Чарльзу мерещились лица его жертв. Знаменитые слова отчаянья, вырвавшиеся из уст Макбета –  «Макбет зарезал сон» –  полностью подходят и к Чарльзу, чьими руками Екатерина Медичи осуществляла свои планы.  Резня гугенотов – кровавые реки.  Остались записи, свидетельствующие о том, что в вечерний час, незадолго до своей смерти Чарльз закричал[397]:

«Как много крови! Как много убийств!»

И Макбет как бы вторит ему:

«Отмоет ли с моей руки
Весь океан Нептунов эту кровь?
Верней, моя рука, морей коснувшись,
Их празелень окрасит в красный цвет».
                (II.2, пер. М. Лозинского)

Екатерина Медичи была значительно жёстче Чарльза, и он называл её “Madame la serpente” («Мадам змея»).  Жестокая Леди Макбет поучает своего сомневающегося супруга (I.5):

«Смотри цветком невинным, однако будь под ним змеёй».

Юный Эдвард де Вер варился в котле событий конца шестидесятых, начала семидесятых лет шестнадцатого столетия. Убийство шотландского короля 1567 года и слухи об участии в нём Марии Стюарт и её любовника Джеймса Хепберна; подавленный мятеж в Шотландии, в котором де Вер принял личное участие и ужасы подавления; слухи и опасения, связанные с Варфоломеевской резнёй 1572 года, роль Екатерины Медичи и её сына Чарльза в этом кровопролитии; подавление Северного восстания в Англии и казнь любимого кузена де Вера Томаса Говарда, герцога Норфолка в 1572 году; особая близость де Вера к королеве Елизавете в этот период, получение информации из первых уст; знакомство с графиней Леннокс и её сыном – всё это страницы жизни де Вера, оставившие глубокий след в его душе, а не прочитанные истории.  Все эти впечатления и послужили толчком к написанию ранней версии «Шотландской пьесы».

Суд над Марией Стюарт и её казнь в 1586 году всколыхнули прошлые воспоминания в душе Эдварда де Вера, и весьма вероятно, что в этот период он снова вернулся к своей «Шотландской пьесе» и занялся её редактированием. Были внесены поправки в образ и речи Леди Макбет.  Возможно, что именно в это время в пьесе появились сцены с ведьмами, которые потом, в якобианский период, редактировались чужой рукой, по мнению многих шекспироведов, – рукой писателя Миддлтона.  Сожжение ведьм стало делом рядовым.

Ещё в начале 1560-х, когда де Вер был мальчиком, просвещённая королева Елизавета после нескольких бессонных ночей, страдая от зубной боли, –

«Ты, завладев моей скулой,
Пронзаешь дёсны мне иглой»[398] –
 
обвинила в колдовстве бедную миссис Дайер.  И вообще в одном только городке Оссиз в  графстве Эссекс в то время было сожжено от 70 до 80 ведьм.  Как пишет Георг Брандес[399]:

«...в 1584 году Реджинальд Скотт  в  своей книге "Разоблачение колдовства" с  изумительной  ясностью  и  свободомыслием постарался опровергнуть  веру  в  колдовство  и  волшебство,  но  его  голос затерялся в хоре суеверных». 

Думаю, что этот глас вопиющего в пустыне всё-таки дошёл до передовых людей 16-го века и не оставил равнодушным Эдварда де Вера: его интересовала мистическая и романтическая красота колдовства и предсказаний, а не наказание ведьм за наведение порчи.  Недаром в «Макбете» «шаловливые» ведьмы остаются безнаказанными.

Вполне возможно, что книга Реджинальда Скотта косвенно подготовила почву для возникновения шекспировских сцен с ведьмами.  Король Джеймс, между прочим, к столь передовым людям своего времени не принадлежал и, переплюнув королеву Елизавету, «самолично присутствовал при мучительных пытках, которым были подвергнуты 200 ведьм, сожженных  по  случаю  бури,  помешавшей переезду его невесты в Шотландию», «а в 1598 году обрек на сожжение не менее 600 старух»[400]. 

Сожжение ведьм было практическим курсом к руководству по всем видам волшебства, «Демонологии», написанной Джеймсом собственноручно в 1597 году. 
Не секрет – особенный интерес де Вера к сверхъестественному и таинственному, его знакомство с астрологом Джоном Ди (де Вер был одним из его патронов)  и менее известным его коллегой по профессии Николасом Хиллом[401]. 

Враги де Вера утверждали, будто бы он хвастался тем, что вёл беседы в Гринвиче с недавно умершим придворным музыкантом Робертом Парсонсом, а его покойная мать являлась к де Веру, чтобы предсказать будущее.  Де Вер якобы похвалялся тем, что имел сношения с привидениями женского пола, а также советовался с дьяволом, которого он сам заставил явиться к нему усилиями своего воображения.  Интересно, что ночные кошмары и видения стали преследовать де Вера вскоре после его возвращения домой с военной службы в Шотландии.

Де Вер утверждал, что стал автором иллюстрированной книги предсказаний (не дошедшей до нас) после бесед с призраком Роберта Парсонса[402].  Единственный человек (насколько нам известно), который, по его словам, видел эту книгу – смертельный враг де Вера, но бывший его друг – конспиратор Чарльз Арундел, давший показания о том, что на одной из картинок этой книги был нарисован младенец, коронованный в качестве приемника королевы Елизаветы[403].

Некоторые шекспироведы считают, что сцены с ведьмами отредактированы «чужой рукой», а то и целиком, написаны кем-то другим, а не Шекспиром.
По-моему, предсказания ведьм настолько органично вплетаются в сюжет «Макбета», что просто должны были быть написаны Шекспиром.  Потом по тексту прошлась «чужая рука», возможно, что это была рука поэта и драматурга Миддлтона. 

Предполагают, что «Шотландская пьеса» подверглась обработке со стороны Миддлтона в 1618 году, незадолго до того, как было опубликовано «фальшивое» фолио пьес Шекспира 1619 года..   В 1778 году была найдена рукопись произведения Миддлтона «Ведьмы», а в ней присутствовали две песни, из  которых в «Макбете» приводятся лишь первые строки.  Это песни –  "Come  away,  come  away" (III.5) и "Black spirits..." (IV.1).  Дебаты о том, кто у кого позаимствовал (Шекспир воспользовался  Миддлтоном,  или  Миддлтон  – Шекспиром, или оба пустили в ход песни третьего автора), не увенчались успехом, но в любом случае очевидно, что кое-где в сценах ведьм  в  шекспировском  тексте,  как  он  напечатан  в издании Первого фолио, вставлены отдельные строки какого-то менее выдающегося поэта.  Литературоведы считают, что пьеса «Ведьмы» была написана где-то между 1609 и 1616 годами.

«Шотландская пьеса» демонстрирует зрелость автора.  Думаю, что последним этапом её редактирования Эдвардом де Вером стали 1603-1604 годы.  А позднее, когда его жизнь оборвалась, к пьесе приложили руки другие авторы, создав тот самый сценический вариант, который дошёл до нас в Первом фолио.  Начиная с 1609 года, волею судеб «Шотландская пьеса» снова стала  актуальной, и к двум парам прототипов Макбета и его леди (Екатерина Медичи и её сын Чарльз, Мария Стюарт и её любовник Джеймс Хепберн) добавилась третья пара: Фрэнсис Говард, леди Эссекс, дочь графа Сэффолка, и её любовник (а затем и муж) шотландец Роберт Карр. 

В 1609 году пара любовников не совершила ещё никаких ужасных злодеяний, но интриги Фрэнсис Говард уже давали понять, на что она способна.  Пожелав выйти замуж за своего любовника Роберта Карра, фаворита короля Джеймса, Фрэнсис затеяла и выиграла в 1613 году брако-разводный процесс у своего мужа Роберта Эссекса (сына знаменитого фаворита королевы Елизаветы и сводного брата Елизаветы Ратленд).  Роберта Эссекса она обвинила в странном виде импотенции: он – импотент только с ней, но в состоянии иметь связи с другими женщинами.  Давнишний друг и секретарь Роберта Карра поэт Овербери пытался противостоять сближению Карра и Фрэнсис, за что поплатился своей жизнью.  Написав поэму «Жена», в которой Овербери противопоставляет образ идеальной женщины (Елизаветы Ратленд, предмета поклонения Овербери) характеру опасной интриганки Фрэнсис Говард, Овербери нажил себе смертельного врага в лице Фрэнсис.  Как пишет И.М. Гилилов[404]:

«...в 1613 году,  по  наговору Карра, Овербери был упрятан в Тауэр и  здесь, при прямом участии Франсис, отравлен, причём (как выяснилось потом) яд  ему  давали  в пище  в течение длительного времени, а потом под  видом лечебных процедур, предписанных врачами, вводили новые, ещё более сильные  дозы. Поэт, скончавшийся в страшных мучениях, был похоронен, но убийцам  не  удалось сохранить своё  преступление в тайне. Всё новые и новые подробности  убийства становились достоянием гласности, и даже влияния королевского фаворита оказалось недостаточно, чтобы заглушить голоса друзей  убитого  поэта,  требовавших расследования  мрачного преступления  и наказания виновных. В  1614  году  Карр  и Франсис стали  графом и  графиней Сомерсет, но уже в 1616 году они были осуждены и провели следующие шесть лет там,  где до этого  томилась  их  жертва,  –  в  Тауэре».

Круг друзей Елизаветы Ратленд («поэты Бельвуарской долины» и «Академия искусств» её тёти Мэри Сидни), конечно же, был на стороне её брата Роберта Эссекса.
Друзья понимали и предчувствовали, к чему приведут интриги Фрэнсис и Карра.  Как и Леди Макбет, Фрэнсис была главной движущей силой во всех интригах любовной пары, она подстрекала Карра (Макбета) к действию. Самое время было возродить и освежить заброшенную пьесу Эдварда де Вера. Но и это не помогло: злодейство свершилось. 

Интересоваться сыном шотландской королевы Марии Стюарт, в качестве претендента на английский трон, начали ещё до смерти королевы Елизаветы (март 1603 года).  Переговоры велись заранее, и Эдвард де Вер не стоял в стороне, несмотря на то, что он давно уже перестал быть политической фигурой, и его мнение вершители судеб всерьёз не воспринимали. 

Незадолго до смерти королевы Елизаветы  граф Оксфорд у себя дома, в Королевском Месте, принимал и развлекал Генри Клинтона, графа Линкольна.  Немало удивив своего гостя, Оксфорд попытался склонить Линкольна к участию в оппозиции восхождению Джеймса на английский трон[405].  Перепуганный Линкольн тут же доложил, куда следует, но Оксфорда не тронули. То ли Оксфорд по заданию агентурных служб, к которым был причастен, осуществил проверку лояльности Линкольна, то ли он сделал наивную попытку выбрать лучшего короля – неизвестно.  Но случай сей наглядно демонстрирует то, что Оксфорд не был безразличен к предстоящей смене власти, к личности шотландского короля и вообще к шотландской тематике.

Думаю, что свою художественную силу, психологическую правоту и мистическую красоту «Шотландская пьеса» приобрела именно в этот период.  Судя по всему, она осталась незаконченной и неприемлемой для печати.  Косвенным доказательством того, что зрелый вариант пьесы был написан в этот период, является пошатнувшееся здоровье Эдварда де Вера.  Как замечает Билл Фэрина, трудно представить, что такая пьеса, как «Макбет», была написана

«нормальным, здоровым и уравновешенным человеком.  Как раз наоборот, внушает доверие иное предположение: тёмная и мрачная “Шотландская трагедия” была созданием измученной и извращённой души во власти демонов или, по крайней мере, человеком, считающим себя в их власти»[406].

Многие считают, что «Шотландская пьеса» была написана в качестве комплимента королю Джеймсу. Билл Фэрина убедительно оспаривает это суждение.
Если в пьесе и есть комплиментарные вставки, то они были сделаны позднее.  Билл Фэрина подчёркивает тот факт, что «Шотландская пьеса» никогда не ставилась при дворе Джеймса, в отличие от шекспировской «Бури», например, показанной в Уайтхолле, по крайней мере,  дважды. Проследим далее за ходом мыслей Билла Фэрины:

«Представляя его [Джеймса] сограждан на публичной сцене, охваченными кровавой жаждой власти и демонстрирующими нигилистические взгляды на мир (плюс большая доза безумий и убийств), особенно, когда оба родителя короля Джеймса были замешаны в скандал с убийством, обросший слухами, совсем не выглядит, как комплимент.  Скорее такой показ  должен был бы оскорбить нового короля и был большим риском со стороны автора... “Макбет”, кроме того,  передаёт подсознательное сообщение: шотландцы – склонные к насилию люди, особенно шотландские короли. Такой материал вряд ли подходит для комплиментов королям. Весьма двусмысленный комплимент (а может быть, и пощёчина) для лица шотландского происхождения. В лучшем случае у автора двойственное отношение к наследованию трона Стюартами. А ведь драматурги Бен Джонсон и Джордж Чапмен были брошены в тюрьму в 1605 году за сатирическую пьесу “Эй, на восток!”, задевающую  шотландцев»[407].

Двойственное отношение автора пьесы к восхождению шотландского короля Джеймса на английский трон, описанное выше, вполне соответствует позиции Эдварда де Вера.

***

Примечания.
381. Из статьи историка Яна Грдины (Чехия) «Шекспир, ты не прав! Король Макбет:     праведник в жизни и злодей на сцене» в переводе Виталия Моева. «Литературная газета», выпуск №53, 2005г.
382. К такому выводу на основе документов того времени пришли историки Питер Берресфорд Эллис и Ник Эйтчинсон.
383. Брандес, глава LII.
384. Аникст, «Шекспир», глава 8 «Зрелость», раздел «Кровь и вино».
385. Farina, стр. 190.
386. Брандес, глава LII.
387. Bullough, том VII, стр. 428.
388. Whalen, стр. 61.
389. Брандес, глава LI.
390. Ogburn, Charlton Jr. “The Mysterious William Shakespeare,” стр. 666.
391. Strickland.
392. Брандес, глава LII.
393. Рукопись названа в честь историка Уильяма Стьюарта (William Stewart). Не путать с королём Стюартом (Stuart).
394. Farina, стр. 192-193.
395. Holmes, стр. 226-227.
396. Ibid., стр. 230.
397. Ibid., стр. 231.
398. Роберт Бернс «Ода зубной боли» в переводе Самуила Маршака.
399. Брандес, глава LII.
400. Ibid., глава LII.
401. Nelson, стр. 58, 62. См. также Ward, стр. 49-50.
402. Farina, стр. 191.
403. Nelson, стр. 58, 62, 218-219.
404. Гилилов, стр. 324.
405. Nelson, стр. 414-415.
406. Farina, стр. 194.
407. Ibid., стр. 189.


*********************************************************
<> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <> <>   
*********************************************************