Спасибо, Бальмонт! Деревни 20 Гарольд лингам сок

Сейчас спросила у Бальмонта. И он так точно ответил, что я спрашивала дальше еще.
1 Первый вопрос спросила: скажи что-нибудь по текущей ситуации. Открыла с 773-777. См ниже.
2 второй вопрос спросила: Ещё что-нибудь скажи просто. Открылась Песнь Гарольда смелого.стр 1063. (Хотя я не отвергала, а Христос отлучил, но все равно по сути события).
3 третий вопрос: что будет дальше? Открылась Йони-Лингам стр 347
4. Скажи про черноплодку - Про черноплодку нет - но про пьянство и гранатовый сок!
Это открыла уже в инете том 3 - когда стала сюда ответы копировать - и соскочил курсор и прокрутился у меня том 3 и остановился на Египетском сказании про сок.

1 И на первый ну я просто обалдела - всё так точно: про деревни, про лес, кривой плетень, чертополохи, в этом вся Русь, тяжба человека с природой, про покой, про обиды, Юродивый, Мир я в Церковь перестрою, про то что он склоняется к тёмным, Россию видит снова смерть что надо жить, что она мать все и ворам, что он один среди полей, буду дьяволу женой, два беса подрались, и хватит водки на четыре пятака. А это было 20 моих ответов. Стр 773 -777.


Константин Дмитриевич Бальмонт
От покоя до покоя

Я тебе построю терем далеко от мглы людской,
Из павлиньих перьев домик на равнине на морской.
И от Моря до покоев будет лестниц там игра,
Днём ступени золотые, по ночам из серебра.

Много будет полукруглых изумрудных там окон,
И опаловый над Морем высоко взойдёт балкон.
И ещё там будет башня из гранатовых камней,
Чтоб на этот мак взнесённый Зори глянули ясней.

От покоя до покоя мы с неспешностью пойдём,
Будут радуги светить нам, воздвигаясь над дождём.
И на всём безбрежном Море засветлеет бирюза,
Увидав, что сердце любит, и глаза глядят в глаза.

А кровь?

А кровь? А кровь? Она течет повсюду.
И это есть разлитие Зари?
Душа, терзаясь, хочет верить чуду.
Но нежных слов сейчас не говори.

Я чувствую жестокую обиду.
Я слышу вопль голодных матерей.
И как же я в свое блаженство вниду,
Когда есть боль вкруг радости моей?

Все ж ведаю, что радость неизбежна.
Но от лучей да поделюсь огнем.
Склоняюсь к темным. Горько мне и нежно,
О, боль души! Замолкнем и уснем.

Погорели

Голодали. Погорели.
В бледном теле крови нет.
Завертелись мы в метели,
В вое взвихренных примет,

Мы остывшие блуждали
Вдоль замерзших деревень.
Видишь вьюгу в снежной дали?
Это наш посмертный день.

Голодая, мы заснули,
Был напрасен крик: «Горим»
Дым и пламень, в диком гуле,
Пеплом кончились седым.

Голодать ли? Погореть ли?
Лучше ль? Хуже ль? Все равно.
Из чего ни свей ты петли,
Жалким гибнуть суждено.

Отгорела гарь недуга.
Пламень гибнущих пожрал.
Вот, нам вольно. Вьюга! Вьюга!
Пляшет снежно стар и мал.

Час и твой придет последний.
Дай богатый. Сыпь хоть медь.
Не откупишься обедней.
Нужно будет умереть.

Без Предела

Снежная равнина без предела,
По краям все лес, и лес, и лес.
Почему так стынет это тело?
Отчего напрасно ждешь чудес?

Черные и серые деревни.
Зябкое, голодное лицо.
Отчего тот голод, страшный, древний?
Кто сковал железное кольцо?

Белая равнина без предела.
Льнет метель, снежинками шурша.
Отчего так сердце онемело?
Как же в плен попала ты, душа?

Гиероглифы

Удел мой начертил гиероглифы мысли,
Такой узорчатой, что целый мир в ней слил.
Россию вижу я. Туманы там нависли.
И тени мстительно там бродят вкруг могил.

Но странно-радостно мне в горечи сердечной.
Я мыслью – в золотом: Там, в юности моей.
Как я страдал тогда. Был в пытке бесконечной.
Я Смерть к себе призвал, и вел беседу с ней.

Но Смерть сказала мне, что жить еще мне нужно,
Что в испытаниях – высокий путь сердец.
И светел я с тех пор. Мечта моя жемчужна.
Я знаю – Ночь долга, но Зори вьют венец.

Великой матери

Каждый день, по утрам, по опушке лесной,
Я один прохожу, лишь поля предо мной.
Каждый день, ввечеру, близ плакучих берез,
Я в душе проношу закипания слез.

Неоглядная ширь. Непостижная тишь.
Я горел. Я пришел. Почему ж ты молчишь?
Ты моя, не моя. Ты родимая мать.
Но с тобой не могу я медлительно ждать.

Но с тобой не могу быть в бесславных боях,
Потому что в крылах есть могучий размах.
Все твои сыновья это братья мои.
Все! И вор, и злодей! Всех кажи! Не таи!

Но, родимая мать, как палач палачу,
Буду брату в борьбе! Палача – не хочу!
И убить не хочу. Но и быть не хочу
Там, где вольно нельзя быть дневному лучу.

Я крылатый твой сын, я певучий певец,
Я восторгом обжег много быстрых сердец.
Ну и вот наконец… Вижу долю мою…
Я один средь полей… И как нищий стою…

Помоги же мне, мать! О, родимая мать!
Научи же меня, с кем войну воевать.
А не хочешь войны, – а довольна собой, –
Отпусти же меня на простор голубой.

Ночью

Для каждого есть возжеланье быть в тихом покое.
Для каждого змеем ползущим приходит черед.
Уж скоро я буду светиться как Солнце Ночное,
Как Месяц багряный, когда он на убыль идет.

Уж скоро туманы сплетут мне седые покровы,
И стебли согбенно холодную примут росу.
За лесом заснувшим скликаются зоркие совы,
Над темной трясиной я факел полночный несу.

Те же

Те же дряхлые деревни,
Серый пахарь, тощий конь.
Этот сон уныло-древний
Легким говором не тронь.

Лучше спой здесь заклинанье
Или молви заговор,
Чтоб окончилось стенанье,
Чтоб смягчился давний спор.

Эта тяжба человека
С неуступчивой землей,
Где рабочий, как калека,
Мает силу день-деньской.

Год из года здесь невзгода,
И беда из века в век.
Здесь жестокая природа,
Здесь обижен человек.

Этим людям злое снится,
Разум их затянут мхом,
Спит – и разве озарится
Ночью красным петухом.

На опушке

Луг, золотой от весенних цветов.
;;Томные зовы печальной кукушки.
Скорую смерть повстречать ты готов?
;;Трижды «Ку-ку» пронеслось по опушке.

Три мне еще обещает весны
;;Эта кудесница гулкого леса.
Полно. Не нужно. Я видел все сны.
;;Пусть поскорее сгустится завеса.

Тоска

По углам шуршат кикиморы в дому,
По лесам глядят шишимары во тьму.
В тех – опара невзошедшая густа,
Эти – белые, туманнее холста.

Клеть встревожена, чудит там домовой,
Уж доложено: Мол, будешь сам не свой.
Не уважили, нехватка овсеца,
И попляшет ваш коняга без конца.

Челку знатно закручу ему винтом,
И над гривой пошучу, и над хвостом.
Утром глянете, и как беде помочь,
Лошадь в мыле, точно ездила всю ночь.

В поле выйдешь, так бы вот и не глядел.
Словно на смех. И надел как не надел.
На околице два беса подрались,
Две гадюки подколодные сплелись.

А придет еще от лешего тоска,
Хватишь водки на четыре пятака.
Ну, шишиморы, пойду теперь в избу.
Ну, кикиморы, в избе как есть в гробу.

Белые березы

Эти белые березы
;;;Хороши.
;;;;;;Хороши.

Где ж мой милый? В сердце слезы
;;;Утиши.
;;;;;;Поспеши.

Или больше он не хочет?
;;;И алмаз
;;;;;;Мой погас?

Вот кукушка мне пророчит
;;;Близкий час.
;;;;;;Смертный час.

Или нет мне поцелуя?
;;;Милый мой!
;;;;;;Милый мой!

Если из лесу пойду я, –
;;;Не домой.
;;;;;;Не домой.

Быть с тобою, или в землю.
;;;Там, в сырой,
;;;;;;Пламень скрой.

Там в могиле, тайну скрою,
;;;Милый мой!
;;;;;;Милый мой!

Водоверть

В водокрути, в водоверти,
Пляшут ведьмы, скачут черти.
;;Расступись-ка, водокруть,
;;Дай в тебя мне заглянуть.

Я среди людей бывала,
Знаю разных лиц немало.
;;Истомилась там, смотря,
;;Что ж мне медлить в мире зря.

Вот, я здесь еще девица,
Но иные вижу лица.
;;Покрутитесь предо мной,
;;Буду Дьяволу женой.

Мне наскучило людское,
Предо мной пляшите вдвое.
;;Закрутись, моя душа,
;;Пляска в полночь хороша.

Мчитесь в пропасть, лица, лица,
Я венчанная царица.
;;От людей хоть прямо в Смерть,
;;Замыкайся водоверть.

2
Константин Бальмонт. ПЕСНЬ ГАРАЛЬДА СМЕЛОГО (12-й век). Норвежская баллада


Вокруг Сицилийских я плыл берегов,
      Оружие наше блистало.
Мой черный дракон, преисполнен бойцов,
      Стремил достающее жало.
Валы рассекая средь ночи и дня,
      Все взять я хотел своенравно.
Но Русская дева отвергла меня.

Я бился в Дронтгейме с рядами врагов,
      И гуще их были дружины.
На каждый удар был ответный готов,
      Меня не сразил ни единый.
Был конунг сражен мной. Бегущих гоня,
      Служил мне клинок мой исправно.
Но Русская дева отвергла меня.

Белела вослед корабля полоса,
      Нас было шестнадцать, и буря
Раздула, ветрами налив, паруса,
      Чело тученосное хмуря.
И бурю на бурю – на битву сменя,
      Победу я брал полноправно.
Но Русская дева отвергла меня.

И все в удальствах мне охота пришла
      До крайнего вызнать изгиба.
Не выбьет горячий скакун из седла,
      Я плаваю в море, как рыба.
Когда – на коньках, я быстрее огня,
      Весло и копье мое славно.
Но Русская дева отвергла меня.

И каждая дева с любою вдовой
      Узнала, и это пропето,
Что всюду на юге встречаю я бой
      При пламенях первых рассвета,
Зовет меня Море, за край свой маня,
      И даль мне шумит многотравно.
Но Русская дева отвергла меня.

Я горец, рожден меж обветренных скал,
      На луках там звучны тетивы.
Стрелою я цель не напрасно искал,
      Корабль мой – набег торопливый.
О камень подводный дракон мой, стеня,
      Заденет – и вынырнет плавно.
Но Русская дева отвергла меня.

3.Бальмонт К Д — Йони-лингам
Напряженно-могучий Лингам,
Восприимчиво-влажная Йони,
Эта песня лелейная — вам,
Жизнь и свет на немом небосклоне,
Завлекательно-жадная Йони,
Безыстомно-горячий Лингам.
Вы — отрада зверям и богам,
Вы — заветная радость людская,
Вы дарите гирлянды векам,
И родятся созвездья, сверкая,
Жизнь — все та же, и вечно — другая,
Нераздельны в ней Йони-Лингам.
Вы подобны пьянящим цветкам,
Вы растете в далеком Тибете,
Вы влечете к чужим берегам,
Это вы — Афродита в расцвете,
Адонис в упоительном лете,
И Милитта, о, Йони-Лингам.
Вы подобны бессмертным цветкам,
Вы светло зажигаете взоры,
И Венера идет по волнам,
Будит Пан задремавшие горы,
И в зеленых пещерах Эллоры
Обнимаются Йони-Лингам.
И Изида — добыча мечтам,
И в Истар загорелись порывы,
Стон идет по холмам и лесам,
И глаза так безумно-красивы
У него, андрогинного Сивы,
Сочетавшего Йони-Лингам.



4 Египетское Сказание

Пьянственный сок ячменя
Выжать велел изобильно,
В сок тот прибавить гранат.
К утру горячего дня,

Всюду, где было так пыльно,
Красный забил водопад.
Всюду, – на вид, – на полях
Кровь на четыре сажени,

Новый Египту убор.
С жаждой в зажженных очах,
В жажде живых наслаждений
Пьет и пьянеет Гатор.

Так налилась красота
Этого призрака крови,
Что позабыла людей.
Спит. И светла высота.

В сердце есть дали и нови.
В мире есть свежесть дождей.
Все же ушел от Земли,
И навсегда – в отдаленьи,

Жгущий и греющий Ра.
Повести Солнца внемли.
Солнцу молись в песнопеньи.
Помни, что было вчера.