Лувр для обречённых или галерея фальши

Обида и ярость внутри как грязи комок
Душат меня, постоянно душат.
Я улыбаюсь сквозь ненависти смог,
Отчаянно вдыхая ужас.
Никто не заметит, как яростно я
Хочу порой вспороть себе горло
Или тем, кто доводит до гроба,
Те же гвозди, тем же молотком
Вбить как в распятье христово.
Богоубийство позор,
Но вы и не бог —
Вы тот самый камчут,
Что одной стороною ласковы и нежны,
Но нутро царапает фальшью.
Ну да, ну да.
В глаза одно — за спиной другое.
Я для вас недостаточно хороша?
Зато я не лгу на каждом слове.
Не вижу я смысла над чем-то потеть—
Кто-то все равно сделает лучше,
Вытянет счасливый билет,
А я окажусь в луже.
Я буду легче, я могу найти радость в сером пейзаже.
А вы задыхаетесь в саже,
И мне вас не жаль.
Я свою неприязнь вам открыто выражу,
Я не буду за ласковой бижей,
Прятать пустое нутро.
Да, я обижена.
Право имею, оно мое.
Почему мне тяжело, а у вас все так легко?
Я просто середина,
Лучше худших, хуже лучших?
Нет уж, спасибо.
Это вы послушайте,
У меня есть моё я и я не боюсь себя,
Не боюсь тебя, или его, или вас.
Я идущий на дно баркас,
Нарисованный Айвазовским.
А вы лишь вылизанный черчеж под линейку без капли красок и как бы вы не старались казаться идеалом,
Ваши углы сочтут слишком мягкими,
А гладкость шераховатой,
Ваши гвозди можно сравнить с ватой,
На них не построишь дом.
На трех слонах не удержится ваш мир,
Насколько бы плоским он не был.
Нет смысла держаться крепче за надувной круг,
когда буря вокруг,
Пальцы точно соскользнут,
И вас уже не найдут.
А я буду висеть в галерее Лувра или в старинной коллекции, и моя битва с морем затмит молний блеск,
Точно самый яркий бурлеск.
И пусть слышен лишь треск,
Но я пойду дальше,
а вы задыхайтесь и дальше
В собственной фальше.