Бальмонт о поэтической жатве осенью. Красные ягоды

Из эссе Бальмонта Осень:

ПРО РОССИЮ
"Я люблю еще осень по ее таинственному околдовывающему действию на меня как на поэта... конец лета и первая половина осени всегда означают для меня радостное ясновидение мысли и обильную поэтическую жатву. Ни в один год, с тех пор как я пишу стихи, не было со мною иначе, и знаю, не будет.

ВАЖНО, ЧТО ОН ВЫДЕЛИЛ КРАСНЫЕ ЯГОДЫ! ЕГО СТИХИЯ ОГОНЬ.
Говоря о чарах осени, я, конечно, разумею главным образом Россию, с ее строгим и высокохудожественным разделением года на четыре четко разнящихся времени года, с ее серебряными реками, дремучими лесами, с тоскливой выразительностью нашего сжатого поля, с красными гроздьями рябины над забором сада, с белой дымкой лугов поутру, с крепким духом прелых желтых листьев, с ее груздями и брусникой.

ПРО ФРАНЦИЮ.
ПРОЧЕЛ УТРОМ МНОГО. ИНТЕРЕСНО, КТО ПОДАВАЛ ЕМУ КОФЕ В ПОСТЕЛЬ?
Первое, что я вижу в свое окно, просыпаясь здесь - это золотые и зеленые листья кленов и темную зелень кипарисов.Любя погрезить наяву, я пью кофе в постели, и, побывав, через страницы книг, и с псалмопевцем, избравшим твердыней - Бога, и с бродившими по всем морям викингами, и в мирозданных играх Агурамазды и Анграмайни, и с гремучим Индрой, пронзающим тучевого Змея, и в золотом смехе Пушкина, и в среброкованых напевах Баратынского, и где-то еще, и где-то еще,- я освежаю себя водой с головы до ног и, бодрый, иду через парк, находящийся против моей виллы, к каменной преграде, построенной для защиты - не всегда действительной - от буйств Океана, здесь часто довольно свирепого.

Я спускаюсь к волне. Чистый песок. Нетронутый. Нет на нем следов. Я иду направо, налево, как вздумается. Пространство везде манит и уводит, неизъяснимо радуя душу своей воздушною безмерностью и вечно таящимся в нем освобождением.

О СТРЕМЛЕНИИ ПРОЧЬ ОТ ЛЮДЕЙ ИНОГДА, И ЧТО НЕ ЗАВИСИТ ОТ СТРАНЫ. ОЙ-ЛИ?
Не должно полагать, что я человеконенавистник. Совсем нет. Но так хорошо иногда без людей. Вольно дышит грудь, и беспреградно ощущаешь сполна - без помехи и без противоглаголания - правду своей душевной жизни и убедительность того, что не зависит от перемены одной страны на другую и от не совпадающей с твоим сознанием исторической действительности.

Кто мне нужен - что мне нужно еще,- если сейчас запоет мне грёза? Звучит мерный стих, и мерным ударом падает, разбрасывая белое кружево на убитый, окрепший песок, соленая, крепящая душу волна.
1924, 16 ноября.

ВЕСЕЛАЯ ОСЕНЬ

 Щебетанье воробьев,
 Тонкий свист синиц.
 За громадой облакову
 Больше нет зарниц.

 Громы умерли на дне
 Голубых небес.
 Весь в пурпуровом огне
 Золотистый лес.

 Ветер быстрый пробежал,
 Колыхнул парчу.
 Цвет рябины алым стал,
 Песнь поет лучу.

 В грезе красочной я длю
 Звонкую струну.
 Осень, я тебя люблю,
 Так же, как Весну.

 ОСЕННЯЯ РАДОСТЬ

 Радость может ждать на каждом повороте.
 Не грусти. Не надо. Посмотри в окно.
 Осень, в желтых листьях, в нежной позолоте,
 Медленно колдует. Что нам суждено?

 Разве мы узнаем? Разве разгадаем?
 Будем ждать, что чары улыбнутся нам.
 Пляска мертвых листьев завершится Маем.
 Лютики засветят снова по лугам.

 Даже и сегодня… Ум предав заботам,
 Шел я хмурый, скучный, по лесной глуши,
 Вдруг, на самой тропке, да, на повороте,
 Красный цвет мелькнул мне в ласковой тиши.

 Спелая рябина прямо предо мною,
 Алая калина тут же рядом с ней.
 Мы нарвем ветвей их на зиму с тобою,
 Пред окном повесим комнатки твоей.

 Прилетит снегирь, смешной и неуклюжий,
 Раза два чирикнет, клюнет, да и прочь.
 И метель завоет, все затянет стужей,
 Но зимой, пред лампой, так уютна ночь.

 И пока на всполье будут свисты вьюги,
 Сон тебя овеет грезой голубой.
 «Милый, что я вижу! Лютики на луге!
 Хороводы травок! Ах, и я с тобой!"
1905

В обоих стихах - выделены КРАСНЫЕ ягоды. И снегирь. И нежная позолота листьев и лютики.
Желто-красный общий тон стиха. Огненный.

Это написано ребенку, так нежно.
Какой радостный в каждом миге! А не как Л. тут, с ноющей "депрессией".