Баллада о слепой невесте

В чаще леса, где сосны до неба,
Жила девочка, светом не грета.
Бабка злая топила печь дома:
«Собирай, мол, ягоды, тупая Алёна!»
И уходила в темень, в гнетущую хвою,
Чтоб хоть каплю тепла в этом мраке освоить!

Э-гэ-гэй! Не видит солнца она,
Но душою чертовски зряча!
Э-гэ-гэй! Встретила в чаще жуткого молодца,
И сердце её, не спрося, вдруг заплачет!

Наткнулась на груду живую в лесу.
«Уходи! Я урод! А то унесу!»
Но свою руку на шрамы кладёт она смело:
«Твоя душа, как у отца моего, и в этом всё дело!
Ты не чудовище, а изгой и страдалец».
К ней прикоснулся большой его палец.

Э-гэ-гэй! Не видит солнца она,
Но душою чертовски зряча!
Э-гэ-гэй! Встретила в чаще жуткого молодца,
И сердце её, не спрося, вдруг заплачет!

А старая ведьма, тая в сердце лёд,
Прокляла когда-то: «И ты стал урод!
И лишь слепая любовь, что не видит оков,
Сможет снять цепи судьбы, вернуть твой лик вновь!»
Думала—шутка, насмешка судьбы,
Что полюбит уродца невеста из тьмы.

И вот на поляне, где мох как кровать,
Две брошенных твари сошлись, и ушли спать.
Её пальцы—по шрамам, его губы — в ответ,
В этом страстном бою умирает их бред!
И в миг этот пылкий, под стоны и крики,
Трещит по швам проклятье от бабкиной прыти!

Э-гэ-гэй! Не видит солнца она,
Но душою чертовски зряча!
Э-гэ-гэй! Встретила в чаще жуткого молодца,
И сердце её,не спрося, вдруг заплачет!