В углу паук...

В углу паук, нахально свивший паутину,
Давно не стиранные шторы на окне.
Дай Бог, в какую вспомнить было то годину,
Они снялись вдвоем. Вон фото на стене.

Уж пятый год, как схоронила «свово» Мишу.
Уж пятый год по вечерам совсем одна.
Ну, с пауком вот разве… ветер где-то свищет,
Огонь прожорливый в печи сожжет дотла

Охапку дров, морозных с улицы, с смолою.
Смола шипит, как разъяренная гюрза.
Свет слишком тусклый, чтоб читать ночной порою,
А может просто не глядят уже глаза.

Уснуть пора, темнеет рано в ноябре-то,
Да вот поди ж ты, на бессонницу грешит!
Не спится что-то, все сидит на табурете.
«Прибрал бы, что ли, ну какая ж это жизнь!

То тут болит, то там кольнет, то здесь прихватит,
То поясница, то колени, то спина.
А у врача диагноз прям-таки во взгляде:
«Так возраст, хочешь что ты старая карга!».

Да до врача еще добраться… путь не близкий.
Идет в район автобус раз всего в три дня.
Так и ползет часа четыре с жалким визгом.
Ведь как намучаешься! Летом еще да.

Ну а зимой и так сойдет, попью вон травок.
Ночь за окном, ни зги не видно, только дождь.
Сварить что ль каши на воде себе на завтрак?
Да вроде рано, три всего. Ну надо ж, нож

Упал. Придет теперь мужик какой к ней в гости.
Примета, мать ее ети. Так ведь давно
Еще, наверное, годов так с девяностых,
Не верит бабка в те приметы все одно.

И мужиков в деревне раз, два и обчёлся.
Давно повымерли, снесли их на погост.
А молодежь, кто поступил, кто так умёлся,
Жизнь деревенская им словно в горле кость.

Кому ж охота прозябать в глуши такой-то?
Из молодежи продавщица Зинка лишь.
Ей шестьдесят всего, такая, слышишь, пройда,
Враз обсчитает, не моргнет и глазом, вишь.

Эй, что ты замер там в углу паук-приятель?
Одни с тобой мы, словно перст на всей земле.
Ты паутину-то плети, плети, касатик.
Все не одна… поговорим, и легче мне».