Поезд

Я так устал сопротивляться притяжению земли...

Ну почему воспоминания
Не лист бумаги с начертаниями,
Что можно зачеркнуть,
Что можно сжечь на ярком пламени огня,
И уберечь себя от лишнего прочтения,
Отнюдь,
Ты бережёшь лишь их,
И только...
Свою стерильную иголку
Не раз испачкал ты в грязи.


Глава 1. Откровение.


Мои сосуды на глазах
Безсчётно рвутся на куски,
Поскольку ты ко мне во снах
Приходишь в сотый раз,
Я чувствую касние руки...

Но это просто импульс мозга,
По его мнению во мне
Скопилось очень много слёз,
Их срочно нужно выводить,
Пока не лопнул от тоски
Подаренный тобой насос.

Когда я делаю укол,
Твои пары витают в воздухе.
Да ты и есть проклятый воздух!
Ну почему дышать так сложно?
Больно, будто при рождении.
Иголка - не решение вопроса,
А только откровение,
Что режет полость вены
И отправляет поезд.

"Тук - тук", - по рельсам он несётся,
Тяжелыми линейными колёсами
Над уровнем земли парит,
Являя пустоте свой рокот.
Он за собою оставляет грохот,
А после - тишину внутри.


...


- "Тук - тук",
- "Кто тАм?"

Молчание за дверью...
Я вижу, из под щели,
Клубится черный смог,
Кудрявый, словно волосы моей мадам Тюссо.

Он проникает через горло, уши,
И вот я потерял способность говорить и слушать,
А зрение различает только белое
На черном фоне,
Я тоже почернел,
И белое стекло через ладони,
Из открытых вен,
Наполнив мой вагон любовью и покоем.


Она меня слепила
Из того, что было под рукой:
Из мокрых тряпок,
Носовых салфеток,
Недокуренной, дешёвой, отсыревшей сигареты,
Кривой грудной решетки,
Безвольного сердечка,
Которое не может уживаться вместе с печенью,
Разумной формой плесени,
Лежавшей на пероне,
Наивности, тревожности, покорности и боли.
Я покорен.


Глава 2. Другая.


Но как - то раз
Мне встретилась другая.
Голубоглазая,
С тонкими прямыми волосами
ЦвЕта бересты.

Я изменять, по принципам, не стал бы,
Честно,
Даже не подумал бы.
Она мне улыбалась, а я ей, отвечая
Лестно...
Разговорился с ней
На остановочном,
В столовой.

Она представилась как Совесть.
Была прекрасна и богата.
Любила басни и пословицы,
Но больше - компроматы.

Я пригласил её к себе,
В моё уютное купэ,
Мы выпивали с ней, шутили,
Она курила через тоненький мундштук,
Носила чёрные, в обтяжечку лосины
И мантию с открытым курдюком.

Травила байки про постыдные
Подробности из жизни знаменитостей,
Была знакома с ними,
По её словам,
И, по её словам,
Не видела людей ничтожней и корыстней.

Её характер был настолько же открытый,
И вызывающе манил к себе усладой,
А аромат её духов тончайший,
с запахом росы,
Напомнинал мне дом давно забытый.

Я мог бы вечно говорить о том,
Что каждый атом пропитался ароматом
Её духов, тончайших, с запахом росы,
Что каждый мой протон с нейтороном
Увеличился в квадрате,
Воспоминаний обнажив ядро.
Оно светило мне в лицо
Холодным светом
Тысячи умЕрших звёзд.
- "Мой дом родной - моя планета,
Но я влачу удел отброса...
Я здесь, средь мусора поэтому увяз", -

Взьерошенный,
Я толковал ей без причины.
- "Ведь мусором быть проще,
Чем нужным содержимым,
Ведь не расслышать проще,
Чем побежать на помощь,
Всего один укольчик,
Она придёт по жилам,
Наполнив мой вагон
Любовью и..."

Она сказала: "Хватит!";
А я сказал: "Закройся..."
Она вскочила пылко
И с поезда сошла,
А гордая ухмылка
Сменилась доброй грустью.

А после, с доброй грустью
Тебя я провожал
Глазами, не касаясь,
Ведь потерял тебя.
Единственный мой шанс остановиться.
-"Пойми меня, красавица,
Мне до конечной, кажется..."

Прощенья мне не нужно,
Как и твоя любовь.
Со мной товарищ Морфий
И проводница Кровь.


Глава 3. Поезд отправляется.


Они свезут меня до дома
По самым ксилым и увязистым дорогам,
Других не держим в нашем городе любви.
Мы мчимся вдаль и оставляем за собою грохот,
А после - тишину внутри.

Мы двинемся из лазарета "Шприц",
Позднее остановимся в "Иголке",
Довольно узком кабаке,
С довольно узкой группой лиц.

Кого - то вышвырнут за дверь,
Чтобы уменьшить напряжение попойки,
А кто - то пожелает нам счастливого пути
Своею пьяненькой, но искренней улыбкой,
Своими грустными глазами старика,
Обдатыми вуалью трещин,
Видавшими немало смерти,
Проглядывая в грязь стекла,
И, голову склоняя вниз,
Что означает: "Едте".

- "Пора отчаливать, любезные,
Спасибо вам за чай и что покрепче".
Поезд отправляется и утекает вдаль,
По рельсам.


Глава 4. Мы одно.


Однажды я проснулся,
И кроме лишь меня
В вагонах было пусто,
И в день и ото дня.

Исчезла и моя любовь,
С её вильветовыми красными глазами
И чёрными, как смоль,
Кудрявыми густыми волосами,
Вновь
Воспоминания...

Не слышно было разговоров сбоку,
Задорных лиц и кружек лязг,
А поезд нёсся без малейших остановок,
Лишь стук колёс и громыхающая тряска.
До рубки машиниста шёл вальяжно,
Когда вагонов насчитал за тридцать - побежал...

Им не было предела!
Все пустые!
Я душу чуть не потерял,
Пока пытался стёкла бить,
Бежать вперёд и в тыльную,
Снаружи непроглядная густая темнота царила...

Я выжимал из голоса
Нечеловеческо - утробное нытьё!
Я так орал и громко топал,
А за окном лишь чернота густая,
Копоть,
Сожравшая людское бытиё.


...


Шли месяцы и годы,
Под быстрый ход вагонов
Я шлялся по пролётам, в поисках людей.
Питался чем попало,
То кипятком, то водкой,
То хлебом с колбасою, что находил в пути.
Вагоны бесконечны, везде одно и тоже...
Цвета менялись изредко, то жёлтый, то оранджевый.

Я перестал вопросы задавать
На третий год
И приспособился,
Я маленький микроб
Внутри большого поезда,
Что движется вперёд.

И я и поезд - мы одно.

По ходу дней, я продолжал движение,
Часы определяя сам,
Придумывая время.
Динамики для связи с управлением молчали,
Лишь изредка оттуда доносилось чавканье,
Я думал по - первОй, что это знак.

Но шум то исчезал,
То становился громче,
Став частью повседневного кошмара.
Я обзовёлся голосами в голове,
Точнее,
Появились сами.
По - видимости мозг
Непроизвольно сделал шалость,
Чтоб окончательно не выжать из ума.


Глава 5. Звук.


В один из вымышленных дней
Мы слышим что - то вроде свиста.
Идёт из ниоткуда,
Но если слышим - близко.
Точнее слышу...

Радостный, в припрыжку
Я мчу на встречу звуку!
Ведь столько лет подряд
Одно лиш "тук" и "тук"!
От поезда и странное динамиков шипение...
Сегодня день рождения!
Аж целый новый звук!

Заверещал задорнее,
Когда открыл очередную дверь,
Очередной коробки на колёсах.
Вагон заметно отличался,
Ведь был по цвету неприлично - красным,
От того уродливым.

В глазах немного зарябило от такого бесовства...

А свист уж больше походил на вопль,
До боли звонкий.
Я ближе подошёл и увидал девчонку:
Черноволосую, маленькую, тонкую.
- "Что ты здесь забыла?"
Она сидела калачом на верхней койке
Четырёхместого купэ
И пялилась во тьму картины окон.
Я у неё спросил: "Ты кто?"

Ответом было выбрано молчание,
Ну а потом
Продолжилось высокое мычание,
Её пародией на хохот.
Я был заметно ошарашен и напуган...
Краснющая гримаса стен вьедалась в голову.

Невыдержав,
Я вдарил об купейный столик!
Психованное сделалось лицо!
- "Хоть как зовут тебя скажи,
Да что ж это такое!"

- "А у меня их много
Где - то сто...", -
Не оборачиваясь, пискнула она.

- "Ч-чего? Чего?",-
Гневливое лицо осело удивлением.

- "Имён, дурак".

И, спрыгнув с верхней койки,
В обратном направлении
Пустилась в бег рысцой,
Куда - то по вагонам,
А я остался там.


...


Извечный монотонный гам 
Сменил манеру,
И оборот колёс, оговорившись, стал стихать.
- "Я не сошёл сума,
Мы тормозим, не верю..."
Я и забыл, что значит не бежать.

На потолке закоротило лампы,
Они чудесно заискрились,
Как бенгальские огни.
И резко свет погас.
И поезд наконец - то замер.
Я ничего не вижу и не чувствую внутри.