Тяжёлые годы жизни поэта

Величие большой души,
Талант, тактичность и надёжность.
Поэт, пройдя все рубежи,
Не мог не чувствовать тревожность.

В стране доносы, клевета,
Аресты, споры, гнёт цензуры.
Вымарывают все места.
Тяжёл век для литературы.

Но дружбой мэтров защищён,
Полонский получил признание,
И хоть на бедность обречён,
На Бога было упование.


Пятидесятые годы девятнадцатого века были страшные, тяжёлые и вместе с тем благодарнейшие в судьбе поэта Якова Полонского. Писать в последние годы царствования Николая I было невозможно. Надо было бороться с цензором из-за каждого слова. Страна погрязла в доносах и арестах.

Яков Петрович Полонский в это время был отмечен поэтическим признанием и дружбой мэтров: принят в круг «Современника»; назван «одним из лучших поэтов послепушкинского периода». Невымышленная хараАктерность и жанровая трагедийность образов пленила самого Достоевского.

Некрасов, Добролюбов, Тургенев единодушно признавали отсутствие у Якова Полонского конкурентов в отточенности новеллистического психологизма стихотворных «маленьких трагедий», к тому же безмерно дышащих любовью к России и родной земле.

Однако Полонского по-прежнему угнетали неустроенность и бедность. Обвенчавшись со своей первой супругой в августе 1858 года, Полонские вернулись в Петербург. За несколько часов до рождения первенца, сына Андрея, Полонский упал с дрожек* и повредил ногу, что сделало его калекой до конца жизни. Страдания преследовали Полонского: в 1860 году умер сын, а летом того же года не стало и преданной, любящей первой жены поэта.

Полонский посвятил памяти жены стихи: “Безумие горя”, “Когда б любовь твоя мне спутницей была...”.

Когда б любовь твоя мне спутницей была,
О, может быть, в огне твоих объятий
Я проклинать не стал бы даже зла,
Я б не слыхал ничьих проклятий! –
Но я один – один, – мне суждено внимать
Оков бряцанью – крику поколений –
Один – я не могу ни сам благословлять,
Ни услыхать благословений! –
То клики торжества… то похоронный звон, –
Всё от сомнения влечёт меня к сомненью…
Иль, братьям чуждый брат, я буду осуждён
Меж них пройти неслышной тенью!

Иль, братьям чуждый брат, без песен, без надежд
С великой скорбию моих воспоминаний,
Я буду страждущим орудием невежд
Подпоркою гнилых преданий!..

Дрожки* — лёгкий четырёхколёсный открытый экипаж на рессорах, в который запрягали лошадей.