The Execution of Lev Kamenev

The Execution of Lev Kamenev — Another Bolshevik Stalin Sent to Die

Dictators Files: The Dark Side of Power

Nov 4, 2025
Before Stalin became a god, he was just another Bolshevik — and Lev Kamenev was one of his closest allies.
A revolutionary thinker, not a soldier, Kamenev believed the Revolution could be built with reason, not fear.

He helped Lenin rise, trusted Stalin, and even supported him for power.
But when Stalin turned loyalty into a death sentence, Kamenev became one of his first victims.

In 1936, during the first Moscow Show Trial, Kamenev confessed to impossible crimes —
not out of guilt, but to protect his family.
Days later, he was executed in secret.

His death marked the beginning of Stalin’s Great Terror —
when friendship, loyalty, and truth became crimes against the state.

Historical Context:

Lev Kamenev: Bolshevik revolutionary and early Soviet leader.
Helped Lenin seize power in 1917.
Supported Stalin’s rise but later opposed his dictatorship.
Arrested after Kirov’s assassination in 1934.
Executed in the 1936 Moscow Show Trials — the first of Stalin’s purges.
Rehabilitated posthumously in 1988.

Stalin, Lev Kamenev, Grigory Zinoviev, Great Purge, Moscow Show Trials, Stalin’s Victims, Soviet Union, Bolsheviks, Lenin, USSR History, Soviet Leaders, Communist Party, Stalin’s Terror, Political Repression, Russian Revolution, Stalin Dictatorship, Stalinist Purges, Totalitarianism, 1936 Show Trial, Stalin’s Crimes, Stalin Regime, Soviet Executions, Stalin’s Rise to Power, Stalin vs Kamenev, Soviet Politics, Stalin’s Betrayal

***
XVII съезд и смерть

На XVII съезде ВКП(б) выступил с покаянной речью, что не уберегло его от дальнейших репрессий. Не был избран на Первый съезд писателей СССР, но был введён Горьким в состав правления Союза. Горький также всячески покровительствовал Каменеву: просил Сталина сделать его «докладчиком по основному вопросу» на съезде писателей, по его просьбе Каменев был назначен директором Academia, надеялся вернуть его в партийную жизнь, поздравил Каменева с выступлением на XVII съезде ВКП(б): «Сейчас мне сказали, что Вами произнесена блестящая и убедительная речь — страшно рад!»[23] В своей речи Каменев обвинил себя в «преступлении», заключавшемся в оппозиции Сталину, заявил: «считаю того Каменева, который с 1925 по 1933 г. боролся с партией и с ее руководством, политическим трупом», возвеличивая Сталина и призывая партию к «абсолютному доверию» и полному подчинению «командиру». В своей речи Каменев также сказал:[28]:

Поэтому я думаю, что я прав, когда говорю, что эпоха последнего восьмилетия - эпоха Сталина - по своему теоретическому содержанию, по достигнутым результатам, по напряжению строительной энергии, по необходимой для этого мобилизации широких пролетарских сил, - что она не меньше той эпохи... , когда во главе нас стоял Ленин... Это две равноправные эпохи, которые так и должны войти в историю.

В то время как Рой Медведев называет этот эпизод «особенно позорной страницей в биографии Каменева», рассматривая его исключительно как акт самобичевания, Александр Шубин отметил, что «и здесь можно было отметить подтекст противопоставления» Ленина Сталину в формулировке о «двух равноправных эпохах»[29]. В целом делегаты встретили выступление овациями[23], но некоторые выразили недоверие и потребовали доказать искренность слов «на деле»[28][30]. В составленном на основе бесед с Бухариным меньшевиком Николаевским «Письме старого большевика», которое Ю. Фельштинский и В. Роговин считали достоверным не в плане описанных в нём событий, а в плане отражения настроений Бухарина, говорится, что в речи можно было видеть критический подтекст: «Счастье, <...> если они имеют в такие моменты вождя, одаренного интуицией: они имеют шансы выйти победителями из самых тяжелых положений. Горе им, если на руководящем посту окажется человек, к этой роли не пригодный… Вся речь была построена и произнесена так, что у слушателей не оставалось сомнений в том, что Сталина оратор считает вождём первого типа… И только уже много позднее разобрали, что речь была построена в достаточной-таки мере маккиавелистски, что при внимательном чтении она может произвести и прямо противоположное впечатление. Именно в нее метил Вышинский, когда на последнем процессе громил Каменева как лицемерного последователя Маккиавели…»[31][32]

После убийства С. М. Кирова, в декабре 1934 года, Каменев вновь был арестован и 16 января 1935 года, по делу так называемого «Московского центра», приговорён к 5 годам тюрьмы, а затем, 27 июня 1935 года по делу «Кремлёвской библиотеки и комендатуры Кремля» приговорён к 10 годам тюрьмы.

В августе 1936 года Каменев был выведен в качестве подсудимого на Первый московский процесс — по делу так называемого «Троцкистско-зиновьевского объединённого центра», 24 августа осуждён к высшей мере наказания и 25 августа расстрелян. Каменеву часто приписывается фраза, якобы сказанная в попытке приободрить павшего духом Григория Зиновьева по дороге к месту расстрела: «Перестаньте, Григорий, умрём достойно!» Диссидент Антонов-Овсеенко, приводя цитату, изначально в варианте «уйдём достойно», ссылается на «устные сообщения А.И. Микояна»[33][34].

В 1988 году реабилитирован за отсутствием состава преступления. В партии посмертно, как и Зиновьев, так и не был восстановлен.

Проживал в Москве, в Карманицком переулке.

Личность Каменева
В своих воспоминаниях Б. Г. Бажанов писал:

Сам по себе он не властолюбивый, добродушный и довольно «буржуазного» склада человек. Правда, он старый большевик, но не трус, идёт на риски революционного подполья, не раз арестовывается; во время войны в ссылке; освобождается лишь революцией.

Человек он умный, образованный, с талантами хорошего государственного работника (теперь сказали бы «технократа»). Если бы не коммунизм, быть бы ему хорошим социалистическим министром в «капиталистической» стране.

…В области интриг, хитрости и цепкости Каменев совсем слаб. Официально он «сидит на Москве» — столица считается такой же его вотчиной, как Ленинград у Зиновьева. Но Зиновьев в Ленинграде организовал свой клан, рассадил его и держит свою вторую столицу в руках. В то время как Каменев этой технике чужд, никакого своего клана не имеет и сидит на Москве по инерции.

По словам И. А. Анфертьева, Каменев:

«не обладал авантюристическими наклонностями, имел относительно твёрдые убеждения и немалые организаторские способности. В правящей РКП(б)—ВКП(б) он был скорее левым социал-демократом, чем большевиком, так сказать, „своим среди чужих“. Его отличало как политическое чутьё, так и в ещё большей степени политическая же осторожность. <…> Помимо набора качеств, необходимых политическому вождю, он обладал личной скромностью, не стремился к популяризации в печати собственных взглядов, проявляя разумную осторожность. <…> К тому же выступал против преследования интеллигенции, жестокости по отношению к представителям социалистических партий, за что его недолюбливали Ленин и Сталин, для которых запугивание людей, не разделявших их идеологических установок, угрозами физического истребления считалось делом обыденным»[35].

Семья

Бюст Каменева работы Клэр Шеридан
Первая жена Л. Б. Каменева — сестра Л. Д. Троцкого, Ольга Давидовна Бронштейн (1883—1941), с которой он познакомился в Париже в 1902 году. Брак распался в 1927 году, в 1941 году О. Д. Бронштейн была расстреляна в Медведевском лесу под Орлом. Оба сына Каменева от брака с О. Д. Бронштейн — лётчик Александр Каменев (1906—1937) и 17-летний Юрий Каменев (1921—30.01.1938) — были расстреляны. Сноха — артистка Галина Кравченко (1905—1996), внук — Виталий Александрович (1931—1966)[36], арестован в 1951 году, приговорён к 25 годам лишения свободы.

По утверждению биографа Черчилля Тарика Али, Каменев, находясь в составе делегации в Лондоне в августе 1920 года, вступил в интимную связь с двоюродной сестрой Черчилля художницей Клэр Шеридан[37].

Вторая жена (с 1928) — Татьяна Ивановна Глебова (1899—1937) также расстреляна. От первого брака имела сына Игоря Глебова-Афремова (1913—1937), до ареста в феврале 1937 г. конструктора на фибролитовом заводе. (Расстрелян в мае 1937 г. Реабилитирован посмертно). До ареста в 1935 году служила в издательстве «Academia». По воспоминаниям внучки У. В. Глебовой[38], сын Л. Б. Каменева от брака с ней — Владимир Львович Глебов (1929—1994) попал в детский дом, позже был репрессирован[прояснить]. В середине 1960-х годов был редактором газеты «Энергия». Редакторскую должность оставил для написания докторской диссертации, был профессором кафедры философии Новосибирского государственного технического университета (НГТУ, бывший НЭТИ). Воспоминания о нём и его версия смерти Сталина, частично совпадающая с версией «старых большевиков», впервые опубликована в книге Рафаэля Гругмана «Советский квадрат: Сталин-Хрущёв-Берия-Горбачёв»[39]. Внуки Л. Б. Каменева — Евгений Владимирович Глебов (род. 1961), Ульяна Владимировна Глебова (род. 1968), Устинья Владимировна Глебова (род. 1975) — проживают в Новосибирске.

Внучка Александра, старшего сына Каменева, Елена Витальевна Абрамова, а также трое её детей живут в Нью-Йорке[38].

Брат Каменева — Розенфельд Николай Борисович (1886—?), художник-иллюстратор, а также его бывшая жена Нина Александровна (1886—1937) были осуждены в 1935 году по «Кремлёвскому делу» к 10 годам тюремного заключения. Нина Александровна Розенфельд была расстреляна 3 июля 1937 года[40].

Личные отношения со Сталиным
Во время первого побега из сибирской ссылки весной 1904 года И. В. Сталин, находясь в Тифлисе на нелегальном положении, нашёл приют в семье Каменева[41].

… Это произошло в городе Ачинске…, куда Иосиф Джугашвили был доставлен в конце 1916 года в связи с призывом в армию. В Ачинске Сталин обычно молча сидел в гостиной и слушал беседы, которые Каменев вёл с гостями, но, как свидетельствуют очевидцы, хозяин обычно довольно грубо обходился со своим гостем, по большей части молча сидевшим в углу гостиной, резко обрывал Джугашвили, считая, что по уровню своего образования тот мало что мог внести от себя в возникавшие в гостиной высокоинтеллектуальные дискуссии, и Сталин, как правило, замолкал.

— Цитируется по изданию:
Кузнечевский В. Д. Сталин: Посредственность, изменившая мир.