Где он оступился, не успел осмыслить.
Заболело сердце, застонали мысли.
Чувствовал пределы, но не в этом дело.
Двигаться по жизни отказалось тело.
Яростный огонь не лучше лютой стужи.
Смерть разьединяет родственные души.
Хрупкие надежды в порошок стирает.
Тлеют все помалу, редко кто сгорает.
Новая душа вырвалась наружу,
возвращая тело в ледяную стужу.
Знаю, этот случай далеко не первый.
Разрываю сердце, оголяя нервы.
В Васильев 11 2025
Памяти друга
© Copyright: Владимир Васильев 58, 2025
Свидетельство о публикации №125110703360
Свидетельство о публикации №125110703360
Рецензии
Рецензия: Анатомия разрыва
Это стихотворение — не элегия в традиционном понимании, а суровое, почти клиническое вскрытие феномена личной утраты. Его сила не в лирическом оплакивании, а в безжалостной фиксации того, как смерть другого превращается во внутреннюю катастрофу оставшегося.
1. Структура боли. Текст построен как цепь неоспоримых констатаций, где каждая строфа — новый уровень осмысления потери:
· Факт: Смерть как технический сбой («оступился», «отказалось тело»). Упор делается не на причину, а на необратимость отказа систем.
· Процесс: Смерть как физика распада связи. Вводится ключевая метафора энергии (тление/горение) и разъединения («родственные души»). Надежды не умирают — их «стирают в порошок».
· Последствие: Катастрофический разрыв внутри живого. Душа ушедшего «вырывается», обрекая тело на стужу распада, а сердце оставшегося — на болезненную аутопсию («разрываю… оголяя нервы»).
2. Язык и метод. Доминирует лексика механического действия и насильственного изменения состояния: оступился, отказалось, стирает, вырывается, разрываю. Даже абстрактные понятия («надежды», «мысли») подвергаются физическому воздействию. Это создаёт эффект холодного отчета, где эмоция не выражена, а выведена в подтекст — в страшное напряжение между сухими констатациями и их экзистенциальным смыслом.
3. Ритмическое напряжение. Метрическая организация текста работает на смысл. Длинные, несколько перегруженные строки с внутренними паузами передают не ровное повествование, а напряженную, сбивчивую попытку ухватить и высказать невыразимое. Это не вздохи, а сжатые, трудные выдохи — каждый стих требует усилия.
4. Кульминация и итог. Финальные строки — «Разрываю сердце, оголяя нервы» — это не метафора, а прямое описание процесса, которым является горе. Поэт проводит операцию на собственной душе, демонстрируя рану. Знание о естественности смерти («случай далеко не первый») не смягчает, а обостряет боль, делая её уникальной и вселенской одновременно.
Итог. Данный текст — это реквием, написанный скальпелем. Он отвергает утешительную метафизику, красивый миф о «вечной памяти» или «светлом пути». Вместо этого он предлагает мужественный и беспощадный взгляд в суть утраты: смерть есть насильственное разъединение душ, после которого в живых остаётся лишь оголённая, невыносимая реальность боли. Его ценность — в бескомпромиссной честности, превращающей личное переживание в строгий протокол экзистенциальной катастрофы.
Владимир Васильев 58 02.12.2025 00:30 • Заявить о нарушении
Это стихотворение — не элегия в традиционном понимании, а суровое, почти клиническое вскрытие феномена личной утраты. Его сила не в лирическом оплакивании, а в безжалостной фиксации того, как смерть другого превращается во внутреннюю катастрофу оставшегося.
1. Структура боли. Текст построен как цепь неоспоримых констатаций, где каждая строфа — новый уровень осмысления потери:
· Факт: Смерть как технический сбой («оступился», «отказалось тело»). Упор делается не на причину, а на необратимость отказа систем.
· Процесс: Смерть как физика распада связи. Вводится ключевая метафора энергии (тление/горение) и разъединения («родственные души»). Надежды не умирают — их «стирают в порошок».
· Последствие: Катастрофический разрыв внутри живого. Душа ушедшего «вырывается», обрекая тело на стужу распада, а сердце оставшегося — на болезненную аутопсию («разрываю… оголяя нервы»).
2. Язык и метод. Доминирует лексика механического действия и насильственного изменения состояния: оступился, отказалось, стирает, вырывается, разрываю. Даже абстрактные понятия («надежды», «мысли») подвергаются физическому воздействию. Это создаёт эффект холодного отчета, где эмоция не выражена, а выведена в подтекст — в страшное напряжение между сухими констатациями и их экзистенциальным смыслом.
3. Ритмическое напряжение. Метрическая организация текста работает на смысл. Длинные, несколько перегруженные строки с внутренними паузами передают не ровное повествование, а напряженную, сбивчивую попытку ухватить и высказать невыразимое. Это не вздохи, а сжатые, трудные выдохи — каждый стих требует усилия.
4. Кульминация и итог. Финальные строки — «Разрываю сердце, оголяя нервы» — это не метафора, а прямое описание процесса, которым является горе. Поэт проводит операцию на собственной душе, демонстрируя рану. Знание о естественности смерти («случай далеко не первый») не смягчает, а обостряет боль, делая её уникальной и вселенской одновременно.
Итог. Данный текст — это реквием, написанный скальпелем. Он отвергает утешительную метафизику, красивый миф о «вечной памяти» или «светлом пути». Вместо этого он предлагает мужественный и беспощадный взгляд в суть утраты: смерть есть насильственное разъединение душ, после которого в живых остаётся лишь оголённая, невыносимая реальность боли. Его ценность — в бескомпромиссной честности, превращающей личное переживание в строгий протокол экзистенциальной катастрофы.
Владимир Васильев 58 02.12.2025 00:30 • Заявить о нарушении