Смысложуй 13 Мандельштам

Я ненавижу свет…


Я ненавижу свет
Однообразных звезд.
Здравствуй, мой давний бред, —
Башни стрельчатой рост!

Кружевом камень будь
И паутиной стань:
Неба пустую грудь
Тонкой иглою рань.

Будет и мой черед —
Чую размах крыла.
Так — но куда уйдет
Мысли живой стрела?

Или свой путь и срок
Я, исчерпав, вернусь:
Там — я любить не мог,
Здесь — я любить боюсь…
1912 г.

"Я ненавижу". Да с чего бы вдруг?! Ненависть - очень сильное чувство. Заслужить ненависть не так-то просто. Хотя в молодости мы иногда репетируем сильное чувство, для которого нет оснований. Как будто проверяем свою энергетику. Уходим в плюс и в минус до предела.

"Я ненавижу свет однообразных звёзд". А может быть это о поэтических звёздах? Они и правда как-то уж очень однообразны. Если говорить именно о звёздах. Что же поделаешь, восприятие людей стереотипно, и звёздами становятся хорошо продвинувшиеся по пути заурядности. Мастера нанизывания стереотипов. Их свет - свет, но всё-таки тут есть что ненавидеть.

"Здравствуй, мой давний бред, -
Башни стрельчатой рост".
Стрельчатые башни старой готической архитектуры великолепны. Как их строили?!
Между этими башнями и хорошей поэзией есть явное сходство. Столько же воздуха, столько же тонкости и устремлённости вверх.
Что здесь бред, да ещё и давний бред? Бред, наверное, для посторонних. Бред, который по сути своей совершенно здоров, не зря же ему желают здравствовать и далее. Намерение строить поэзию вполне может быть бредовым для всех окружающих, но полным смысла для того, кто способен её строить. Способность редкая, потому понимания от всех подряд ожидать не приходится. Нормальная привычная особенность судьбы хорошего неповторимого поэта - восприятие его слов как бредней. Это своего рода знак качества, хотя дурной бред тоже существует. Здоровый поэтический бред от нездорового клинического отличить можно, даже если не сразу. Чем примитивнее человек организован, тем больше будет для него нездорового бреда там, где есть к чему прислушаться. И, наоборот, незаурядный человек может найти много светлого в клиническом бреде и через диалог вывести больного из мрака. Быть может, это запасное предназначение поэта - быть терапевтом.

"Кружевом камень будь
И паутиной стань"
Бывает, в лесу залюбуешься паутиной. Тонкая, крепкая, правильная, несущая на себе множество капелек росы. Не все признают, что искусство паука не менее совершенно, чем работа лучших архитекторов. Но архитекторов мы можем понимать, потому что многие пробовали на дачах применить свои способности и знают, что никакой это не инстинкт строительства. Много знаний, навыков, попыток, удач и неудач в обобщённом опыте. И у паука также. И не надо рассказывать про инстинкты.
Камень - кружево - паутина. Этапы совершенства. Посмотрим на начинающих поэтов. У них слова торчат как булыжники. Твёрдая неуместность. И человек либо бросает это занятие как бесполезное и зря отнимающие время, либо камень начинает обретать более удачные, а затем и изощённые формы.

"Небо пустую грудь
Тонкой иглою рань".
Грудь наполняется воздухом, а небо - это воздух. Так что слова не случайны. А почему грудь пустая? В груди вроде бы должно биться сердце, а в небе его нет. Или мы о нём не знаем. Оно ведь может быть и невидимо. Пульсации, вибрации. Не видим, но смутно ощущаем, что что-то есть. Там своя жизнь, а жизнь можно ранить.
Только зачем? Что это за агрессия: тонкой иглою рань?
Хотя мне ли спрашивать, испытав оздоравливающую силу иглоукалывания? Что-то хорошее происходит, когда тонкая игла попадает точно в нужную точку.

"Будет и мой черёд -
Чую размах крыла".
Какое знакомое ощущение! Крылом делаешь движение, и оно переворачивает, опрокидывает, в крыле силища! Надо лишь научиться с ним управляться. Хотя можно и отказаться ради безопасности, но не используемое атрофируется.
Среди нас много людей, которые в юности чуяли в свою мощь, но избрали безопасность. Может быть и правильно сделали.
У Никитиных (профессиональных родителей) написан принцип НУВЭРС - необратимое убывание возможностей эффективного развития способностей. С каждым годом всё меньше шанс, что поднимемся на максимально возможную высоту, если нет занятий, Нет хорошего учителя, нет достойных образцов. Средний маленький человечек когда-то был и готов превратиться в гения, потом оставался шанс развить талант, затем щекотали способности, но оказался в итоге в среднем и маленьким. А в памяти его святое детство, когда могло быть что угодно, да не сложилось. Часто не складывается по тому, что нет образа будущего, слепота по отношению к нему. А Мандельштам уверенно говорит: "Будет и мой черёд". Видит будущее, хорошо замотивирован его достигнуть, не отступится. Если есть крылья, то он будет летать и не позволит им атрофироваться. Вот и разница между им и нами.

"Так - но куда уйдёт мысли живой стрела?"
Замечательно! Мысль живая, самоопределяющаяся. Нет намерения её подчинить. Есть напряжение, как в тетиве лука, которая даст энергию стреле лететь далеко.

"Или, свой путь и срок
Я, исчерпав, вернусь"
Стрела, выпущенная в небо, возвращается. Это неизбежность. Чем больше угол, тем ближе падение. Поскольку речь идёт о небе, историю с маленьким углом по отношению к земле вообще не рассматриваем. Не наш случай. Если речь идёт о возвращении, значит, выстрел будет прямо в небо, строго вверх, и не иначе. Достойно гения. Гений, игла, грудь неба, самоотверженное целительство по отношению к непознаваемому.

"Там - я любить не мог,
Здесь - я любить боюсь"
Где - там? Речь идёт о предрождении? Или уже были полёты в небеса? Там любить не получается, потому что пусто. Неба пустая грудь. Не удерживает, роняет стрелу снова на землю, откуда была запущена. А что на земле? Здесь ещё как удерживают! Здесь полюбишь - и больше не взлетать. Хотя кому-то везло. Но всё-таки страх оправдан. Если полёт обязателен, неотменим, то с земной любовью лучше не рисковать.