опыт?

забудь слова пустой учтивости,
про «опыт»,
что дарован был судьбой.
я не приму той жалкой милости.
я стану вечной карой за тобой.

я не желаю мира и покоя
твоей душе,
предавшей наш алтарь.
я стану самой жгучей,
дикой болью,
как в старой книге выцветший букварь,
что ты прочтёшь,
но смысла не отыщешь,
лишь холод пробежит по позвонкам.

ты имя моё в полночь,
воя,
вскрикнешь,
припав к холодным,
каменным полам.

надеюсь, я врываюсь в сновиденья,
как призрак,
сотканный из темноты.
и в час,
когда ты ищешь избавленья,
мои во сне увидишь ты черты.

я — твоя личная бессонница,
твой морок,
твой персональный,
выстраданный ад.
и каждый новый день,
что будет дорог,
отравлен будет памятью,
как яд.

пусть в каждой встречной,
в каждой незнакомке,
чей смех летит,
как колокольный звон,
ты видишь лишь мои пустые кромки,
мой силуэт,
мой выдох,
тихий стон.

пусть имя моё,
брошенное всуе
случайным кем-то,
ранит, как стекло.
и ты заплачешь,
горько негодуя,
что прошлое навеки не прошло.

я стану главным злом
в твоих кошмарах,
где рушатся мосты и города.
где ты бежишь по тёмным тротуарам,
пытаясь скрыться,
но не знаешь, куда.

а я стою,
спокойна и безмолвна,
и мой недвижный взгляд тебя казнит.
и эта сцена будет,
безусловно,
страшнее всех известных панихид.

и даже днём,
средь суеты столичной,
в толпе безликой,
в шуме голосов,
ты будешь в каждой женщине обычной
искать меня,
как ищут корабли свой кров.

и вдруг почуяв аромат знакомый,
тот шлейф духов,
что я носила встарь,
ты вздрогнешь,
будто поражённый громом,
и будешь рыскать взглядом,
как дикарь.

судорожно,
безумно,
обречённо
искать в толпе,
надеждою горя.
но нет.
лишь пустота.
и удручённо
ты осознаешь — всё напрасно,
зря.

так не тверди про «опыт».
это — ложь.
ты не уйдёшь.
ты от меня не скроешься.
ты эту память в сердце не убьёшь.
ты ей до самой смерти не умоешься.