Гончарный круг жизни

Стоял знойный июльский день. Серебристые цикады играли мембранами брюшек на лучиках джербийского солнца, распыляя их как искры по воздуху, тем самым создавая эффект вспышки для ярких фотокадров. За синими под цвет неба ставнями, через резную решётку просунул свою милую треугольную мордашку рыжий кот Мину, словно пытаясь на ощупь понять, стоит ли полежать под оливковым деревом в тенечке или отложить эту затею до вечера, когда с моря подует прохладный ветерок.
- Мину, посмотри, какие я сорвала красивые цветы, - раздался детский голос, и дверь белоснежного каменного дома открылась. В сад выбежала девочка лет десяти. Ее черные как ночное тунисское небо локоны украшал огромный цветок пурпурного гибискуса, в руках она несла небольшой глиняный кувшин, на котором можно было разглядеть как берберский символ свободного человека - амазиг, так и другие изображения, связанные с природой.
- Тумана, ты забыла свою шляпку, на улице очень жарко, - из дома донесся женский голос с хрипотцой.
- Сейчас, мама, только наберу воды, - звонким голосом прокричала Тумана.
Она подбежала к старому, но довольно ухоженному колодцу, посмотрела вниз, на воду, словно любуясь своим отражением в зеркале, и опустила туда небольшое ведёрко при помощи веревки. Наполнить кувшин не составило труда, ведь она делала это каждый день. И, взмахнув прозрачным рукавов из органзы с серебряными нитями как крылом бабочки, Тумана побежала за своей любимой соломенной конусообразной шляпкой, а в это время все цветы в саду повернулись лепестками в сторону дома, прилетели разноцветные бабочки, играя на солнце перламутровыми прожилками крылышек, на ветках деревьев хамелеоны сменили зелёный маскировочный цвет на черный с желтыми пятнышками, даже шмели стали громче жужжать, показывая всем видом, насколько они соскучились.
Тумана выбежала из дома с любимым кувшином, но уже в милой соломенной шляпке. Хрустальная вода полилась на изумрудные листья и разноцветные лепестки. Она смеялась и резвилась, распрыскивая капли, мысленно погружаясь в берберский танец под ритм дарбуки, и мир вокруг нее снова просыпался и оживал. Бархатные бабочки садились на ее слегка волнистые локоны, жасмин наполнял сад тёплым медово-терпким ароматом, даже прыткие ящерки застывали на месте, посмотрев в ее необыкновенно глубокие глаза, в которых как в калейдоскопе переливались все оттенки теплого солнечного янтаря. Ее взгляд как глоток тунисского чая с мятой успокаивал и в то же время заставлял подумать о чем-то прекрасном, увидеть красоту в самых простых и обыденных вещах, пообщаться с природой, понимая, что каждый день неповторим, ведь даже рисунок на спинке хамелеона не повторяется дважды.
- Прекрасно! - воскликнула Тумана и, полив водой свой любимый сад, уже было собиралась возвращаться домой, но внезапно ее прелестный кувшин выскользнул из хрупких тоненьких пальчиков и упал на землю.
-Ах, мой кувшинчик, - расстроенным голоском произнесла Тумана.
Кувшин грустно лежал, пряча в золотой песок, принесённый африканским ветром из могучей Сахары, разбитое горлышко, словно не хотел расстраивать свою маленькую хозяйку.
- Ничего, мы тебя вылечим, - прошептала девочка, подняла его и, поглаживая по необычным символам и узорам, выбитым на глине, выбежала за калитку.

Дедушка Туманы был не просто талантливым гончаром, но и местным мудрецом. К нему обращались не только для изготовления кувшинов и керамических изделий, но также за мудрым советом и помощью. Он искренне любил своё ремесло, переданное по наследству через множество поколений, и периодически приобщал к нему свою любимую внучку Туману.
- Дедушка, у нас несчастье! - Тумана вбежала в гончарную мастерскую, крепко сжимая в руках пострадавший кувшинчик.
- Это разве несчастье, это наоборот тебе на счастье - ласково ответил Баазиз.
- Как на счастье, дедушка? Ведь я поливаю из него водой весь наш дивный сад. Без него погибнут все мои прекрасные цветы, - чуть было не заплакала Тумана.
- Сейчас все исправим и ручку новую приделаем, и горлышко распишем, - успокоил её дедушка.
- Неужто, дедушка! - обрадовалась Тумана, улыбаясь своими теплыми янтарными глазами.
Дедушка забрал пострадавший кувшин и уселся поближе к гончарному кругу. Красную глину самого наилучшего качества он добывал прямо под мастерской.
- А тебе не скучно каждый день работать на гончарном круге? - спросила его Тумана, рассматривая огромное количество красных кувшинов, расставленных вдоль стен мастерской.
- Я отвечу тебе стихотворением, а ты присаживайся поближе ко мне и слушай, - зажмурил ярко-зеленые глаза Баазиз, и на его бронзовом лице в этот момент можно было разглядеть огромное количество мелких глубоких морщинок:


«Наша жизнь как тот гончарный круг,
Создаем с тобой ее мы сами,
Лепит форму мозг экспромтом рук,
Добавляя в глину сердца стук,
И тогда мы понимаем вдруг,
Что кувшин как мир перед глазами.

У кого-то он с глубоким дном,
Через взгляд ты видишь океаны,
Кто-то обжиг делает добром
И везёт с собой в другие страны.
У кого-то с горлышком большим,
Щедро льется свет души хрустальной,
Пальцы разный делают нажим,
От изящных форм до наковальни.

Кто-то может склеить черепки,
Возродить разбитые шедевры,
Расписать израненные швы,
По крупицам порванные нервы
Запаять, и вот уже другой
Тот кувшин, что вечностью забытый,
Вдруг внезапно найден под землей,
А когда-то из него политы
Были все цветы в большом саду,
Он уже забыл их ароматы,
Но сейчас он видит за версту
Восхищенья, восклики и взгляды.

Мастерская - это наша жизнь,
Гончары - мы сами в этом мире,
Наш порыв души поднимет ввысь
Даже то, что под землёй забыли».

- Здорово, дедушка! - воскликнула Тумана, - теперь я понимаю, почему к тебе приходит столько людей, ведь ты настоящий мудрец! - девочка вскочила и тепло обняла Баазиза, а он нежно погладил ее блестящие черные локоны.
- Держи, твой кувшин готов! - произнес он и вручил любимой внучке охровый шедевр с новым горлышком и выбитой на нем берберскими буквами надписью "Тумана".
- Приходи завтра, будем тебя учить ремеслу на гончарном круге, - ласково произнес Баазиз.
- Обязательно, дедушка, только полью свои любимые цветочки и сразу прибегу к тебе учиться, ведь я должна научиться распознавать людей по форме и цвету кувшинов, которые они заказывают, - подмигнула ему Тумана и помчалась ужинать, ведь дома ее ждал вкуснейший джербийский рис и самый сладкий в мире инжир, собранный мамой в любимом саду.

Справка об объекте:
Деревушка Геллала - родоначальница гончарного ремесла, а также родина джербийских берберов, древнейшего народа, говорящего на берберском языке, имеющего свои собственные традиции и обычаи, культуру и местную кухню. Уже более 3000 лет рядом с деревушкой добывают красную глину высокого качества – отсюда и такая специализация.
Посетив Геллалу, можно не только понаблюдать за тем, как местные гончары изготавливают изделия из красной глины, добытой прямо под мастерской, на гончарном круге, но и сотворить свой собственный шедевр. На самой высокой точке острова Джерба в Геллале находится знаменитый этнографический музей, в котором представлены бытовые сцены из жизни берберов, арабов и джербийских евреев. А также здесь можно узнать, как получают оливковое масло, как изготавливают глиняные горшки и ткани, познакомиться с местным верблюдом.  Отсюда открывается потрясающий живописный вид на весь остров Джерба.