Вселенная в капле метафизический космос Крюковой

Творчество Светланы Крюковой — это уникальное явление в современной русской поэзии, своего рода «метафизический реализм», перенесенный в цифровую эпоху. Ее поэзия — это масштабный проект по созданию целостной модели мироздания, где макрокосм Вселенной неотделим от микрокосма человеческой души. Внутренний мир автора становится полем для грандиозных вселенских процессов, а звезды и галактики оказываются частью интимного переживания. «Центральным, сквозным образом поэзии Крюковой является «маленькая родительская вселенная». Это точка отсчета, где сходятся все координаты бытия. В этом образе заключена глубинная онтология ее творчества: великое рождается из малого, бесконечное — из конечного.
 Маленькая родительская вселенная,
 солнце — огненный одуванчик.
 Однажды облысеет, станет старым,
 однажды умрет совсем… со всем, что рядом —
 в мире замкнутых систем нет места бесконечности.
Здесь, в нескольких строках, умещается вся трагедия и величие человеческого удела. Мы — замкнутые системы, обреченные на конечность, но внутри нас горит «огненный одуванчик» солнца, и мы способны осмыслить саму бесконечность, которой нет в нашем материальном мире. Эта антиномия становится источником мощного лирического напряжения. Крюкова — поэт, остро чувствующий время. Ее герой существует на разломе двух эпох: уходящей, природно-органической, и наступающей — цифровой, виртуальной, техногенной. Отсюда рождаются поразительные гибридные образы: «интерактивное небо», «компьютерра», «нетварный свет» для ботов. Она не отвергает новую реальность, но пытается осмыслить ее на языке вечных категорий: души, веры, любви, смерти.
 Лунный серп катится по полям…
 Безвоздушное пространство страха,
 мускус и ваниль, невозможность вдоха.
 Солнце, нестерпимое солнце в вакууме межреберья,
 безвоздушная вселенная,
 мы — единственные выжившие.
В этом фрагменте космическая пустота («безвоздушное пространство») сталкивается с почти физиологическими, земными ощущениями («мускус и ваниль», «невозможность вдоха»). Человек оказывается «единственным выжившим» не в постапокалиптическом мире, а в экзистенциальном вакууме современности, где ему приходится заново учиться дышать. Язык Светланы Крюковой — это сложно организованная система, где научные термины («дейтерий», «реликтовый шелест», «субатомный мир») соседствуют с библейскими аллюзиями, а компьютерные метафоры — с образами из древних мифологий. Этот синтез — не стилистическая игра, а способ мышления. Поэт пытается найти слова для того, что лежит за гранью обыденного опыта, описать невыразимое.
 Сквозь меня мелькают волны,
 грохочут частицы,
 даже время сквозь меня... меня нет.
В этих строках происходит тотальное растворение «Я» в стихийных потоках мироздания. Лирическая героиня становится проводником, точкой наблюдения за фундаментальными процессами, и в этот момент ее эго исчезает. Это состояние одновременно и ужасающе, и блаженно, и именно поэзия становится тем инструментом, который позволяет его зафиксировать.
Светлана Крюкова — это «астронавт духа», отправляющийся в опасные плавания по внутренним мирам и внешним вселенным. Ее стихи — это не готовые ответы, а карты этих путешествий, полные белых пятен и удивительных открытий. Она напоминает нам, что поэзия — это не уютное искусство для досуга, а форма познания, столь же рискованная и радикальная, как и научный поиск. В мире, где «планета, которую мы потеряли», ее творчество становится маяком, указывающим на неочевидную, но прочную связь между «огненным одуванчиком» в ладони и безбрежными туманностями над головой. И в этой связи — надежда не только на выживание, но и на обретение нового, целостного понимания того, что значит быть человеком в необъятной и равнодушной, но от этого не менее прекрасной, Вселенной.

Евгений Навитин