Я был забинтованной куклой в одиночной комнате,
Сердце билось до сырости, и шумело в области
Чужеродного замка височной полости,
И тревожно потели немые художницы,
Чьи тела аппетитно глотал я по вторникам,
Перед этим играя в шахматы с дворником.
Я был рабской иллюзией века надломленного,
Зашнурованным праздником ветхого важного,
Вся гармония встала в сознании сонном,
И во рту обожгло вдруг язык протяжное.
Я был старым плащом на крючке у стены,
И читал Краснахоркаи и "Глазами клоуна".
Тут Хан Ган, Мандельштам, фартук, плесень, весы,
И в беззубый портрет нить с иголкою всованы.
Вот вся кукла повисла, синхронно, вальяжно,
Да растрескалась шляпа на черепе, видишь?
Я был в комнате детской незримой подсказкой.
Так скажи, нервный друг, ты меня не обидешь?..
Сжатая до монады кукольность в комнатной вате
© Copyright: Иван Смысловзоров, 2025
Свидетельство о публикации №125110503291
Свидетельство о публикации №125110503291
Рецензии