Сойду с ума

Станция моя, дайте я сойду
С поезда веселого моего ума.
Сойду,
Пора давно, а то проеду снова,
И снова распадется извилины основа,
И до вагона снова дотронется чума.

Ух, все получилось, наверно, я пойду
Куда глаза ведут, подальше от раздумий.
Пойду
В ту гущу леса, в тот темный уголок,
Куда меня тот голос отчаяния уволок,
Туда, где я увижу своих мыслей мумий,

Иссохших с ног до головы.
Стоят кривым, скандальным рядом.
Головы
Извернуты в какие-то узлы.
И эти головы, конечно, очень злы,
Но слышу знакомый, странный голос рядом.

Безнравственно кричит, то ласково смеется
В темной глубине все дальше средь листвы.
Смеется,
Как ни один ребенок не смеётся,
Звонче, чем когда посуда бьётся,
И сразу плачет в веточках кривых.

Но веточки все мумий страшных руки
Все тянуться и тянуться ко мне.
Руки
Сухие, по десятку раз поломаны.
На эти руки не садятся даже вороны,
Сухие руки меня просили умереть.

А я бежал по свеженькой тропинке
От света прочь к отломанным ветвям.
Тропинке
Больно выносить меня до смерти,
Я был ей больней жестокой плети.
По следам бежал, расколотым ветрам.

Голос ближе слышу постепенно,
Все также воет, хохотом кривясь.
Постепенно
Уводит в темноту, все громче-громче
Голос говорит о страшной порче.
Под ногами залепетала вязь.

Когда я вышел на заросшую поляну,
И в луже неба некуда грести.
Поляну
Окружали мумий злые стаи,
Нешелохнувшись которые стояли,
Стояли, словно вокруг пропасти...

Роятся непонятные следы,
Мои следы такие же как эти.
Следы
Пишут о тяжёлых, гнойных ранах
На тропинках, что завернулись пьяно,
На земле, что беззаветно бредит.

Голоса кричащие запели
В гармонии ужасной в унисон.
Запели
Так, как перед смертью воют самолёты,
Когда орут в отчаянии пилоты,
Мечтая погрузиться в вечный сон.

Земля разверзлась, деревья одичали
И будто пробегали вдоль тропинок.
Одичали,
И я слышал смертный клич.
Страданье и страх призвали паралич.
Следы метались ближе от ботинок.

Мгновение, тьма, пещера с влагой дохлой,
А надо мной просвет былой поляны.
Дохлой
Прядью по камням ползли, деревенея,
Те руки, в миг свой голос уловил из вне я.
Тот голос бьётся, плачет, обвивает лианой.

Но я иду, пещера — друг моих кошмаров.
Деревья, вой, поляна — мой тревожный страх.
Кошмаров
И в поезде с лихвой мне доставало,
Мой плот ума скончался под девятым валом:
Не первый раз тонул я на плотах...

В пещере свет, откуда неизвестно,
Но точно в нем увидел я себя
Другого:
Ноги - дерево, а руки, те же руки, что в том лесу за мной гнались.
Слюна и слезы, они другие: слизь
Текла ручьем по коже, так скребя...

Лицо измучено, а губы дребезжат
И голос издают, что слышал раньше...
Дребезжат
И зубы, и все мышцы лица,
А взгляд его так долго ждал конца,
Печальный взгляд, безумный и несчастный.

Мне страшно подойти: он покрывается корой.
И губы, те глаза, лицо уже накрылись...
Прикрылись...
И руки тянуться, схватили, болезнен дерева укол,
Мои глаза на миг закрылись...

Я чувствую родство тех деревянных душ.
И голос, все сложилось, но не первый раз
Я здесь...
Следы, укол, легко разрушить
Самого себя,
Когда сбегаешь с поезда ума.
Я здесь...

На том же месте, решил открыть глаза
Передо мной те мумии, конечно,
В мой рот и уши порча заползла
Глаза — стекло, они трещат от зла,
От их пустой и капающей речи.

Меня обвили, мой последний миг
Уже стопа, и кисть — я превращаюсь быстро.
Потом спина, взгляд мумий так приник,
Как выстрел..

Секунда... Темнота, и подо мной стучит
Металл, какой знакомый стук...
Стучит
В груди, надрываясь, сердце,
Будто в раздумьях, куда же ему деться.
Приоткрыл глаза, перила также тут.

Я что вздремнул? Сиденья те же, поезд...
Не помню сон, ну ладно, поделом...
Поезд
Под знаменем ума — проблема.
Меня давно уж бесит та эмблема...
Пора бы мне решиться напролом...

Станция моя, как скоро
Снова я сойду с ума,
Пока до этого вагона
Опять не добралась чума.