Играй менестрель, играй

Её прекрасные глаза как всегда лучились смехом. Даже сейчас, на ложе любви. Микелоцо вновь впился жадным поцелуем в эти манящие губы, что свели с ума столько мужчин и эти губы конечно же ответили так же жадно. Потом он долго смотрел на её лицо и волосы, разметавшиеся по подушке и не мог наглядеться. Алессия улыбнулась.

- Что, Господин Поэт, тебе пришли в голову новые стихи, или может быть сразу песня?

- А если вдруг Музы покинут меня и я перестану писать стихи и песни, прекрасная Алессия Ниара разлюбит бывшего поэта?

- Ах ты мелкий шантажист, ну что ещё тебе надо?

Девушка шутливо ткнула его в бок кулаком, но так как тычок был хоть и лёгким, но весьма профессиональным, то рёбра ощутили этот тычок весьма преизрядно. В ответ Микелоцо снова впился поцелуем в её губы и ещё некоторое время им уже было совсем не до разговоров. Потом они пили вино и ели виноград и солнце светило в распахнутое окно. Господин Поэт, глядя на возлюбленную, слегка нахмурился, являя всем видом полную серьёзность. Алессия расхохоталась.

- Ты такой смешной, когда серьёзный и хмуришься. Нет, я тебя никогда не разлюблю, Господин Поэт. Даже если перестанешь писать стихи и песни. Ну кто ещё меня сможет так рассмешить?

- Ты знаешь, я действительно сочинил новую песню.

В глазах Алесси прямо заплясали искры.

- Правда? А ну давай пой!

- Может потом?

- Ну я же говорю, мелкий шантажист! Пой давай!

Микелоцо добрался до лютни, лежавшей на столе, снова переместился на кровать и начал играть и петь. Это была совсем не любовная баллада, но Алессия слушала заворожённо. Струны лютни замолчали, но девушка продолжала молча смотреть в одну точку. Потом, очнувшись, попросила:

- Спой ещё раз.

Микелоцо подчинился. Произведённый эффект был аналогичным.

- И как ты назвал эту песню?

- "Маска, маска".

- А теперь быстро запиши мне слова. Я хочу выучить эту песню и спеть.

Микелоцо снова подчинился. Разве есть на свете мужчина, который может отказать Алессии Ниаре?

Когда всё было закончено, он снова вернулся в постель и принялся целовать девушку, легко касаясь губами её лица. Алессия слегка улыбнулась, самым уголком губ.

- Господин Поэт желает получить оплату за свою песню?

- Господин Поэт желает! Очень желает! Всю Алессию Ниару! Целиком и сразу!

И снова некоторое время им было совсем не до разговоров. А потом они снова пили вино и ели виноград. И солнце всё так же светило в открытое окно. Вдруг, дверь в спальню с треском распахнулась от сильного пинка и в комнате внезапно оказался Тьеро Риаци, собственной сероплащностью. Но говорил Господин Секретарь Канцлера конечно же как всегда спокойно и уравновешенно:

- Скажи мне, о болван болванов, почему ты ещё не прячешься в Туманном лесу, как я тебе сказал, а валяешься на кровати?

Микелоцо некоторое время недоумённо глядел на друга, потом всё же соизволил ответить:

- Ну так ты не говорил, что убираться надо немедленно, вот я и решил проститься с Алессией.

- Я тебе сказал - быстро. Быстро, значит немедленно!

- Да что случилось то такого, что мне надо драпать отсюда голым, со штанами под мышкой?

- А случилось, мой поэтичный друг, точней может очень скоро произойти несколько наёмных убийц, посланных Виджо Монтенбьяцо прямо за твоей рифмосочиняющей персоной. Так что у тебя есть прекрасный шанс всплыть где-нибудь в нижнем течении реки со вспоротым брюхом.

- Да что я ему сделал-то? На кой я ему сдался?

- Хватит тупить. Он подарил твоей подружке один из фамильных перстней и теперь Алессия Ниара его официальная фаворитка. Это почти как если бы ты начал крутить шашни с его женой.

- Но у него же нет жены.

- Зато теперь есть официальная фаворитка и даже Эрколе Фьерческо больше не посещает подругу нашего детства.

Сама Алессия, тем временем поднялась с постели и набросила атласный халат на своё прекрасное тело. Невольные мужские взгляды конечно же в очередной раз порадовали любимую модель всех скульпторов и художников Туманного города. Алеессия улыбнулась и обратилась к Тьеро:

- Скажи малыш, а ты не преувеличиваешь? Старый Виджо никогда не был ревнив, его даже заводило, когда я рассказывала о других мужчинах.

- Дело не в ревности. Просто положение обязывает, если ты родишь ему ребёнка, то ни у кого не должно быть сомнений, что это его наследник.

- Всё зашло так далеко? Он подумывает о наследниках? Ему же всегда было плевать!

- Было! А теперь он Канцлер! И хочет получить Геньер, не только город, а всё герцогство. Для себя и для своих наследников. Которых ты ему родишь.

- Тогда почему от меня? Он спокойно может жениться на какой-нибудь аристократке, которая нарожает ему кучу маленьких Монтенбьяцо.

- Ты же знаешь Виджо, он с прибабахом. Он хочет красивых детей именно от тебя. И твой песнесочиняющий любовник в этом раскладе определённо лишний.

Микелоцо тем временем уже оделся. Тьеро окинул его критическим взглядом и протянул ему кошель.

- На, здесь серебро, устройся где-нибудь подальше, потом ещё пришлю.

- Пф, истинные любители Искусства, коих немало не только в нашем королевстве, но и в других, не оставят такого поэта как я умирать с голоду.

- Не выпендривайся и бери. Лучше всего конечно было бы отправить тебя в Город Мудреца, но ты ведь не поедешь?

- Ещё чего не хватало! Ты хочешь, чтобы я там превратился в каменную статую в процессе чтения философских трактатов? Такую смешную каменную статую с каменной книжкой?

- Ну может и статую, зато живую.

- Нет, братец дорогой, не поеду я туда.

- Ладно, поезжай куда хочешь, но давай о себе знать хоть иногда в Город Мудреца. Мне передадут. А теперь быстро топай на кухню, Мисара выведет тебя через чёрный ход, а дальше через таверну уйдёшь по крышам.

Алессия бросила на Тьеро взгляд чуть недовольной ревности и промолвила с нотками стали в голосе:

- Ты всё ещё крутишь шашни с моей служанкой?

- Да и собираюсь крутить и дальше. Сама головой подумай, это прекрасный повод всё время у тебя появляться. А встречаться нам скоро придётся очень часто. Всё, а теперь ты Микелоцо беги как можно быстрей.

Алессия вдруг бросилась к своему поэту и с жадной страстью поцеловала его в губы. Тьеро чуть ли не силой их растащил и толкнул Микелоцо к выходу, но вдруг улыбнулся и промолвил:

- Играй менестрель, играй.

- Может споёшь эту песню вместе со мной?

- Топай уже.

Пробираясь по хорошо знакомой дороге в Туманном лесу, Микелоцо обернулся и посмотрел на оставшуюся вдалеке цитадель Туманного города. В свете звёзд и Луны Цитадель нависала над городом могучей громадой. Это было очень поэтично.



Играй менестрель, играй,
Пока старая лютня звучит,
И луна в темном небе не спит,
Играй менестрель, играй.

Но чудится взгляд её ясных глаз,
Прекрасных как неба синий атлас,
И локон её золотистых волос,
Видением ярким из светлых грёз.

Напевай свою песнь, напевай,
Есть в кувшине вино,
И не видно в нем дно,
Напевай свою песнь, напевай.

Но чудится взгляд её ясных глаз,
Прекрасных как неба синий атлас,
И локон её золотистых волос,
Видением ярким из светлых грёз.

Выбирай менестрель, выбирай,
Где сегодня пройти,
Где добычу найти,
Выбирай менестрель, выбирай.

Но чудится взгляд её ясных глаз,
Прекрасных как неба синий атлас,
И локон её золотистых волос,
Видением ярким из светлых грёз.

Не смыкай своих глаз, не смыкай.
В лютый холод в ночи,
У дороги не спи,
Не смыкай своих глаз не смыкай.

Но чудится взгляд её ясных глаз,
Прекрасных как неба синий атлас,
И локон её золотистых волос,
Видением ярким из светлых грёз.

И пока рядом нет волчьих стай,
Ты не слышишь их вой,
И их бег за спиной,
Играй менестрель, играй.

Но чудится взгляд её ясных глаз,
Прекрасных как неба синий атлас,
И локон её золотистых волос,
Видением ярким из светлых грёз.