Мой дядя...

«Булгаковское интермеццо.
Измажут или обелят
сентябрь в записках арамейца
вдвоём га Ноцри и Пилат.»

Винил http://stihi.ru/2025/09/19/6048


03.11.2025

Мой дядя... Впрочем, это после...
Теплынь и сырость ноября.
И как же красит эту осень
листвой укрытая земля!
Заводишься с пол-оборота
заслышав за стеной клавир,
и прерывается зевота,
и в голове звучит: Лови!
Лови, пока ещё не минус,
и можно в курточке гулять,
состроив чопорную мину,
и далеко до декабря,
до заморозков и сугробов,
до грязи на носках сапог...
Ноябрь отыгрывает пробы
в надежду, веру и любовь,
он слишком въедлив и придирчив,
как будто на кону — весь мир.
Ноябрь на грани неприличий
стоит не узнан и не мил...
Как будто позабытый трагик,
не отыгравший бенефис,
а примус сломан и украден,
вот этим, с позывным на «кис-»,
всегда готовым к потасовке,
и лгущим так, что верят все...
Ноябрь участвует в массовке,
в ближайшей лесополосе...
И где-то там на пыльных тропах,
гуляют все: король и шут,
там Аннушка подрежет стропы,
чтоб не раскрылся парашют
у Бонда, — пусть подсуетится
и выкрутится, сукин сын...
Восходит месяц бледнолицый,
и Маргарита на часы
тревожно смотрит. Скоро полночь,
фантомно ноет лоб и кисть,
и в памяти всплывает сволочь,
что ей шептала: «Улыбнись...
Терпи. Рассвет не за горами,
а там — награда за труды...»
И этот бал... И снова память
саднит предчувствием беды...