С провинциальной девушкой напротив Зала московской

Он - bigger then life,
          кто к ней там спиной
Стоит, потому что из камня,
Она - с цветами,
            чтоб вместе со мной
Придумать здесь все,
              как единой командой,

А как это так вдруг?!
           И что знаем мы
О девочках тех где-то там за Садовым,
И чем эти девочки полнят умы
В той школе какой-то своей образцовой?

И там с ними юности максимализм?
Сердец планомерные землетрясенья
Про литературу и просто про жизнь,
И про утешительный фон самомненья,
Ну, и про свет,
           и про тень, фен и бриз?

Сошлись настроенья бы в нас?
               Не сошлись?
Развились бы тем всем,
             насколько разнились?
И не исключали бы даже сюрприз,
И музой бы строчками переводились

Забавными, если она уже здесь,
И тон задает, слишком не напрягаясь,
И время уже мы встряхнули, как взвесь
Придумки смешной,
           как бы ни называлась...

...придуманный шикарный Маяковский
С неспящей гордой площади московской,
Качелей ряд, что как экипировка
Досуга сельского в столичной обстановке,
А для чего они здесь - дело их,
К качелям ты, наверное, привык,
В гостиной прихотливой Лили Брик
С такой же прихотливой планировкой.

О, гениальный клон социализма,
Слонище праздничный катать энтузиазм,
Политехнический - чуть пряного цинизма
И нежность, как взрывной боеприпас?

А - "песенный есенинный правитязь"?
А - кто из вас любилец и провидец?
И кто кого убил, чтоб дальше жить,
Девчонкам - дурам головы кружить

На этой Площади и там,
           на том Бульваре,
Как два в одном, одно - уже как пара,
Где у народа вечно про сапог,
Что быть другому парой дал зарок,

Хотя на постаментах был в ботинках,
И там, и там, как на боксерском ринге,
Неважно - башмака ли в камне след
Иль на литье изящный след щиблет...

А юные то наши либералы
У Маяковского чему-то присягали,
Гантель гражданственности
               гибко выжимая,
Любовь на Лилю Брик перенося,
А что - им разве этого нельзя,

Когда ты каменный?
           Но...вздумаешь уйти
На отдых, Лилю - с Есей прихвати,
И возвращайся грустный, умудренный,
За наши общие грехи навек прощенный,

Где искренние муки отпускаша
Самим мучителям -
              такая наша каша,
Ее история, ее кураж,
Вселенский сумасшедший джаз.