Обаяние и соус

Бургерная: операция "Обаяние и Соус" 
 
Мессир Баэль вошёл, поправив платок-удавку, 
заказал «Грех по-королевски» с двойным сыром 
и взглядом, от которого плавился лёд в кока-коле. 
Девушка-кассирша, Лена, 19 лет, с чёлкой-шипом, 
пробивала на кассе: «Душа — 99 рублей. 
Скидка на распродаже совести».
Ржевский, в мундире с пятном от «Шато Марго», 
толкнул локтем демона: «Мерси, это моя охота! 
Её смех я приравнял к ордену Святой Анны…»
А за окном дождь шил из фритюрного масла плащи 
для голубей — тех самых, что клюют крошки надежд 
у мусорных баков истории… 

Лена выдала чек длиннее Великой Китайской стены: 
«Выбирайте: райский соус или адский горчичный. 
Первородный грех сегодня в комплекте с картошкой». 
Баэль вынул из портфеля договор, где вместо чернил 
использовалась кровь опоздавших на исповедь. 
«Душа в рассрочку? — прошептал он. — 
Я дам тебе вечность в придачу к окладу!»
Ржевский же, разливая по бокалам из фольги 
вино из краденых звёзд, кричал: «Мадемуазель! 
Ваше обаяние — это шестой океан, 
в котором я тону, не снимая сапог!»
А фонарь над входом моргал, как подмигивающий святой… 

На подносе, где бургеры спали свинцовым сном, 
Лена писала смс: «Мам, задерживаюсь. 
Продаю сегодня что-то большее, чем наггетсы…» 
Баэль разложил карты Таро из краденых кредиток: 
«Видишь, девочка, здесь — туз печалей, 
дама с пустым кошельком вместо сердца… 
Подпиши здесь, и я подарю тебе 
собственный остров в океане из шоколадного мусса!»
Ржевский же, спьяна, путал соус с сонетом — 
«Ваши глаза — это два бигмака для моей голодной души!»
А вентилятор гнал по залу запах жареной вечности… 

В подсобке, где ангелы-курьеры курили вполоборота, 
Лена спросила: «Почему все хотят купить меня, 
а не просто пригласить в кино?»
Один из ангелов, с крыльями в татуировках, ответил: 
«Дорогая, любовь — это лопнувший пакет кетчупа. 
Ты пытаешься выжать последнее, но получается только 
красный смех на белой униформе…» 
А за дверью Ржевский танцевал с метлой, 
нашептывая ей про налоговые вычеты в аду, 
пока Баэль рисовал портрет кассирши 
на салфетке, пропитанной запахом дешевых духов… 

Лена вдруг закричала: «Вам чего, в конце смены 
разыгрывать трагедию? Я не товар! 
Душа — не бургер, её не завернёшь в бумагу!» 
Баэль уронил рог изобилия с гнилыми яблоками, 
Ржевский споткнулся о шпагу, воткнутую в линолеум. 
«Но… но как же сырный соус? — лепетал поручик. — 
Он же должен растопить любое сердце!» 
«А обаяние? — рыдал поручик. — Я же дарил вам 
стихи, сворованные у Блока в час пьяного угара!»
Лена сняла бейджик, бросила его в жирный котёл: 
«Ищите душу в разделе «Потерянные вещи» 
Может, её уже подобрал уборщик Василий…»

Они сидели у стойки, жуя горечь как бесплатный лук, 
когда Баэль вдруг сказал: «Знаешь, Ржевский, 
мы оба — просто два чека без штрих-кода». 
Поручик кивнул: «Да, и Лена — кассирша 
в ресторане Бога, где все заказывают любовь, 
но получают лишь остывшие метафоры…»
А в это время Лена, застегнув куртку судьбы, 
выходила в ночь, где звёзды липли к небу 
как семечки к асфальту. «Дураки, — смеялась она, — 
душу я потратила ещё в школе, на первую помаду!»

Финал. 

Баэль улетел, запутавшись в проводах фастфуд-рая, 
Ржевский уснул в супе из забытых обещаний. 
А Лена? Лена сменила работу. 
Теперь она продаёт воздух 
в контейнерах «Настоящее счастье™» 
возле метро «Страсть». 
И когда её спрашивают: «Сколько стоит душа?»
Она улыбается: «С вас — 99 рублей. 
Бонусы не начисляются».

[Занавес. Где-то падает кольцо от лука, превращаясь в символ бесконечности.]