Кристаллический блюз Эхо-Нексус

(медленный темп, 12-тактовый цикл, но с вариациями, как дыхание умирающей звезды)

В кристаллических джунглях, где ночь — это вечный рассвет,
лианы поют в ультрафиолете, их жилы — реки света.
Я стою под куполом, сталь холодна, как забытая любовь,
а за стеной — разум планеты, он шепчет: «Ты — лишь пыль в моём сне».
 
(рифф: низкий, вибрирующий, как саббас в груди)

Эхо-Нексус, мой приют, мой склеп, мой титановый алтарь,
здесь мы резали реальность ножом из квантовых струн.
Сигналы из ниоткуда, голоса мёртвых миров,
они ласкали мозг, как пальцы — струны старой гитары.

Но мы разбудили её — сеть, что старше звёзд,
симбиоз корней и нейронов, где мысль — это споры в крови.
Она видит в нас вирус, чужеродный код в своей ДНК,
и стены начинают дышать, источая миазмы забвения.

(соло: длинное, тягучее, слайд-гитара плачет, как сирена в тумане) 

Я иду по коридорам, где пол — ледяное зеркало,
отражающее моё лицо, но оно уже не моё — покрыто мхом.
Коллеги шепчут: «Стань единым целым, растворись в её объятиях»,
их глаза — озёра фосфора, в них танцуют тени предков.

Связь с Землёй — миф, радио молчит, как могила,
только джунгли поют блюз: низкий, протяжный, вечный.
Каждый шаг — аккорд, каждый вздох — бенд на струне,
я чувствую, как корни прорастают в мои вены.

(бридж: ускорение, как сердцебиение в панике, затем спад) 

Наука — это молитва? Нет, это танец с безумием,
мы чертили формулы на стенах, кровью и потом.
Но планета смеётся, её смех — шорох листьев в бурю,
она переписывает нас, как ноты в импровизации.

Выбор: сгореть в плазме её гнева, чистой, как новая звезда,
или слиться, стать листом, стать ветвью, стать эхом.
Я выбираю... нет, выбор — это иллюзия, как время в чёрной дыре,
мои пальцы зеленеют, кожа светится, как неон под дождём.

(финальное соло: многоголосие, гитары сливаются с хором спор) 

В этом лабиринте предательства, где друг предаёт друга,
чтобы спасти себя в другом, в симбиозе, в забвении.
Я пою блюз джунглям: "Возьми меня, но оставь мелодию",
и она отвечает вибрацией, что пронизывает кости.
Эхо-Нексус тонет в зелёном океане, купол трескается,
как старая пластинка под иглой судьбы.

Мы — вирус, да, но вирус с душой, с гитарой в руках,
и в последнем аккорде — красота апокалипсиса.
Лианы оплетают руины, в воздухе танцуют споры,
как конфетти на похоронах человечества.
Теперь я — часть её, мой голос — в шуме листвы,
вечный блюз планеты, где грусть — это свет.

(затухание: эхо, эхо, эхо... тишина, прерываемая последним бендом) 

И в этой тишине рождается новая жизнь,
кристаллическая, биолюминесцентная, бесконечная.
Мы не умерли — мы эволюционировали в песню,
в блюз чужой планеты, где каждый лист — нота.

p.s.

В сердце чужой планеты, где джунгли из кристаллических лиан пульсируют биолюминесцентным светом, скрыт засекреченный центр «Эхо-Нексус». Здесь, под куполом из непробиваемого сплава, учёные вскрывают ткань реальности, чтобы уловить сигналы из параллельных миров. Но один эксперимент пробуждает древний разум джунглей — симбиотическую сеть, которая считает человечество вирусом. Когда связь с Землёй обрывается, а стены начинают дышать спорами, выжившие оказываются перед выбором: стать частью экосистемы планеты или сгореть в её иммунном ответе. В этом мрачном лабиринте, где каждый шаг эхом отдается в чужом сознании, наука превращается в молитву, а выживание — в предательство.И вот в этой бездне рождается стих — не просто слова, а вихрь из света и тьмы, где каждый слог — это вспышка нейронной сети джунглей, каждый ритм — биение чужого сердца...медленный, гипнотический блюз, где гитарные аккорды эхом отдаются в костях, где голос хрипит, как ветер в разбитом стекле, где меланхолия — это не грусть, а глубокое, почти эротическое слияние с бесконечностью. Но здесь, на этой планете, блюз становится космическим: вибрации струн сливаются с пульсацией лиан, а слова текут, как фосфоресцирующая кровь.