Сон не приходит сюда, как в заброшенный порт..

....
Провинция мозга. Ни бунта, ни шепота. Сон
не приходит сюда, как в заброшенный порт корабли.
География черепа сгладилась. Выветрен склон,
где когда-то роились виденья. Отныне — нули
заполняют пространство, как трещины в толще стены
или воздух, что замер меж окон  двойной кривизны.


Я не жалуюсь. В этом есть привкус предельной свободы,
или, лучше сказать, завершенности. Тело — предмет,
что оставлен в углу. Как изношенный плащ непогоды,
как забытый на стуле газетный, случайный скелет.
Я — полотно, но скорее изнанка его, где узлы,
где торчат нитки швов и где капли случайной смолы.


Перспектива отныне — лишь термин. И время — предлог.
Языком говорит только дождь, ударяя в стекло.
Синтаксис бытия рассыпается. Всякий глагол
умеряет свой пыл. То, что мучило, било и жгло,
превращается в существительное. В точку. В итог.
В равнодушие взгляда, направленного за порог.


Так ледник оставляет царапины, двигаясь вспять,
так вода принимает бесстрастно черты водоема.
Перестав себя с прошлым и будущим отождествлять,
пребываешь в материи чистой, глухой, невесомой.
И отсутствие снов — это, в сущности, просто цена
за возможность не быть ничем, кроме пятна.