Чарли Кирку

Он хотел достучаться до сердец,
Чтоб помнили — мы созданы под Богом,
Что если ты мужчина — ты отец,
А не теней безликих отраженье.

Он говорил, где тысячи молчат,
Где страх мешает правде веять.
И даже если мир кричал: «Назад!»,
Он выбирал — стоять и верить.

Он знал: свобода — не слова,
Не шум толпы, не блеск сомнений.
А то, что сердце бережёт —
Отвагу жить без поклонений.

Как жаль, что краток жизни путь,
И в спину хлещет ложь людская, —
Он всё равно сквозь бурь и вьюг
Несёт свой свет, не угасая.

To Charlie Kirk

He sought to reach the human heart,
To say — we’re made in God’s reflection.
That if you’re born a man — take part,
Not fade into a blurred reflection.
He spoke where thousands dared not breathe,
Where fear would silence truth’s own calling.
And though the world cried out, “Retreat!”,
He chose to stand — unbowed, unfalling.
He knew: true freedom isn’t speech,
Nor crowd, nor noise, nor vain opinion.
It’s what the heart is sworn to keep —
The courage free from blind devotion.
How short the road, how fierce the storm,
How cruel the tongues of men, yet staying —
He bore his light through frost and harm,
And kept it bright, never decaying.



 
Boris Shade*