Откровения часть 6

Откровения. Часть 6
Знойный, палящий день доживал свои последние часы. По всему простору темно-синей небесной палитры разлилось заходящее солнце, окрасив небо оранжево-багровыми красками и спрятавшись за ярко-зеленым пятном города-оазиса Иерихон. Тяжелый, влажный воздух, слегка наполненный ароматами плодовых деревьев, придавал далекому страннику сил и надежд хорошенько отдохнуть в этом земном раю после долгого, изнурительного пути по пустыне под палящим солнцем.
По мере приближения к городу визуальное изумрудное пятно перевоплотилось в стену из густой зелени, окруженную крепкими каменными стенами.
Странник был облачен в простые одежды: поношенный длинный хитон, доходивший до лодыжек и подпоясанный простым кожаным поясом. Его голову и плечи прикрывал гиматий, на ногах были сандалии из грубой кожи. В руке он держал посох, а небольшая сумка из грубого льна была перекинута через плечо. Он шел вдоль кипарисовой аллеи к городским воротам.
Возле деревянных, обитых железом ворот стояла стража из пяти человек. Они расположились рядом друг с другом и о чем-то весело говорили, иногда посмеиваясь и бряцая доспехами. Рядом суетились торговцы фруктами, нищие и просители подаяния.
После запаха пыли и раскаленных камней пустыни незнакомый пришелец ощутил сладковатый, дурманящий аромат финиковых пальм, свежесть озона от воды, смешанный с запахом дыма от очагов.
"Как бальзам на душу", — подумалось ему.
В городе уже горели на стенах масляные светильники и факелы, бросая свои теплые, мерцающие, желтые огни на мимо проходящих прохожих и на дома, вдоль улиц которых цвели яркие ароматные цветы. Иерихон буквально утопал в зелени. Вдоль дорог, в садах росли финиковые пальмы, кипарисы, инжир, гранат, оливковые деревья. И повсюду витал густой запах бальзамовых плантаций.
По широкой, мощенной крупными камнями улице шел большой, пестрый купеческий караван с навьюченными верблюдами. Город кипел жизнью: торговцы спешили закрывать лавки, женщины возвращались с рынков, дети резвились возле домов, ослы и верблюды тащили грузы. В воздухе стоял гул голосов. Откуда-то из таверн доносились звуки флейт и бубнов, смех и веселые крики.
Это был не просто город — это был призрак рая, вырастающий из небытия пустыни.
На окраинах, где было много земли для садов, располагались роскошные, в римском стиле, виллы Ирода и богатых горожан. Одно- и двухэтажные здания, выстроенные из известняка и терракоты, отличались своей безупречной гармонией и изысканным стилем. Они были окружены пышными садами, бассейнами и фонтанами и обнесены высокими каменными стенами.
Ближе к центру города теснились дома ремесленников. Это были зачастую двухэтажные постройки из необожженного кирпича или грубого камня, с плоскими крышами и небольшими окнами, расположенными высоко, чтобы защититься от жары и любопытных глаз. Улицы здесь были узкие, извилистые, часто тонущие в тени высоких домов, пропитанные запахами еды, дыма от очагов, пота и специй.
Бедняки же жили преимущественно за пределами города...
Человек, только что пришедший из пустыни, проходил мимо роскошных вилл, скрытых за высокими стенами и пальмами. Он слышал смех и музыку, доносившиеся из-за оград, и, увидев проблески этой роскоши, почувствовал жгучую зависть к миру, куда ему не было доступа, но который так манил его.
Он искал не просто ночлег, а дом, где устраивают изысканные пиры. Неизвестный странник прошел мимо двух постоялых домов-таверн, не заглянув даже внутрь. "Слишком дешево", — думал он про себя. Наконец, среди пальм и кипарисов, он увидел красивый особняк богатого мытаря или торговца, огороженный невысоким забором, и постучался в дверь.
Дверь открыл высокий молодой атлет с бритой головой, похожий на египетского жреца, с красивыми черными, густыми бровями. Одетый в дорогие одежды, он брезгливо посмотрел на ветхое облачение посетителя и молча закрыл дверь прямо у него перед носом.
Раздосадованный незнакомец отправился назад, к тем самым дешевым тавернам, проклиная свою злосчастную судьбу. Уже совсем стемнело. На улицах кое-где еще горели факелы. Черное небо красовалось плеядами звезд и полным диском луны.
Пришелец зашел в первую попавшуюся таверну. Здесь был большой двор для животных и повозок, а на первом этаже — общий зал, где подавали еду и вино. В зале можно было встретить кого угодно. Разношерстная публика вела себя очень оживленно: звучала музыка, гремели громкие хмельные разговоры, раздавался резвый смех кокеток, продававших себя за несколько динариев. В таверне сидели римские солдаты, мелкие купцы, местные гуляки и такие же путешественники, как он. Это было место, где легко тратились деньги. Мерцали масляные светильники, бросая свои теплые, дрожащие лучи света на грязный пол и на красные, пьяные лица гостей.
Незнакомец в потрепанном хитоне из грубой, некрашеной шерсти серого цвета сел в углу, заказал себе вина и еды. Он смотрел, как оккупанты играют на деньги в кости. Его занимала эта игра. Затем его внимание привлекла молодая женщина в пурпурной, но изношенной тунике, с распущенными черными волосами. Она ему подмигнула. Незнакомец кивнул в ответ и позвал ее жестом руки к себе. Та улыбнулась и, раскачивая бедрами под плотно облегающей тканью, подошла к его столу. Он предложил ей сесть рядом. Женщина не возражала и присела ему на колени, молча обвив его шею белыми руками и не отводя своих красивых восточных глаз от его возбужденного взора.
— Как тебя зовут? — спросила она.
— Иуда, — ответил мужчина.
Женщина представилась Сарой. Они выпили вместе немного вина и отправились в его покои.
Через час, расплатившись с Сарой, Иуда вернулся в зал. Столик, за которым он сидел, был уже занят, да и народу в таверне поприбавилось. Было несколько свободных стульев у стола, где играли в кости два римских солдата. Иуда заметил на их столе стопки динариев и спросил по-гречески у солдат, можно ли ему присесть. Те не отказали. Он с удовольствием сел на крайний стул и заказал два кувшина вина: один себе, другой — римлянам. Один из них по-дружески похлопал Иуду по плечу и предложил сыграть с ними. Иуда Искариот не отказался попытать счастья, и они уже втроем начали азартно бросать кости — у кого выпадало меньше очков, тот и забирал выигрыш.
Иуде поначалу все время не везло. Но вот он выпил еще вина, и игра у него пошла. Он отыграл свои проигранные деньги и сверх того выиграл половину денег у римских солдат. Видя, что Иуда стал выигрывать слишком часто, они стали повышать ставки. Иуда Искариот опрометчиво соглашался. Разум ему подсказывал остановиться, но азарт и жадность до денег затмили его рассудок.
В итоге он все проиграл.
Римляне, усмехаясь, пожали холодную, как у покойника, руку Иуды и вместе с подхваченной Сарой ушли в другую таверну. Иуда от злости позеленел. Кошелек и душа его были пусты, как высохший колодец. Он шел по улицам Иерихона, разбитый и раздавленный своей лихорадочной жадностью. Ему в этот момент было наплевать на все, чему его учил Иисус. Уязвленная гордость от проигрыша превратила его в дикого зверя. Он готов был сейчас разорвать на куски любого. Алчный огонек вспыхнул в его глазах, и холодная, как смерть, мысль пробежалась дрожью по телу: "Ограбить и убить кого-нибудь богатого и убежать! Куда угодно, только не оставаться без денег!"
Лишь бы кошелек был полон.
И он, возможно, и совершил бы преступление, если бы не встретился с одним нищим стариком в небольшом переулке за главной улицей. Переулок этот слегка освещался тусклым светом из окон соседних домов. Воздух здесь был не так свеж, как в садах: пахло мочой и рвотными массами вперемешку с приторным запахом увядающих цветов. Иуда поспешил это место покинуть, как вдруг кто-то ухватился за его руку. Искариот испуганно обернулся и увидел сгорбившегося нищего старика в балахоне. Его появление было совершенно незаметным, пока этот тщедушный старик не оказался прямо за его спиной.
Ветхие, грязные лохмотья едва прикрывали костлявое тело. Заросшее седой бородой, морщинистое, изможденное лицо. Глаза старика были полуприкрыты, но в них ощущался взгляд — пронзительный и полный скрытой силы. От нищего исходил неприятный запах старости, грязи и отчаяния. Но, несмотря на всю его внешнюю нищету, в нем чувствовалось нечто такое, что заставляло Иуду нервничать.
Старик попросил у него милостыню.
Иуда только что проиграл все общинные деньги на свои удовольствия и игры в кости с римлянами. Он вскипел. Искариот увидел в этом тщедушном старике живое напоминание о своем собственном грехе и о том, что он покинул Иисуса, лишь бы избежать такой вот судьбы.
Иуда зло крикнул на старика:
— Пошел прочь от меня! У меня нет ничего для тебя!
Он хотел было пройти мимо, но старик вновь схватил Иуду за руку, и на этот раз — железной хваткой. У Искариота от неожиданности подкосились ноги. Старик медленно поднял голову. Его глаза, до этого тусклые, вдруг вспыхнули неземным, мерцающим огнем.
Иуда почувствовал, как взгляд нищего пронзает его насквозь, словно холодный клинок, и видит все его мысли и желания.
Когда старый нищий разжал свою мертвую хватку, Иуда почувствовал, что в его ладони лежат, словно приклеенные, какие-то монеты. Он посмотрел на них. Они были золотыми, казались неестественно новыми, с отчеканенными незнакомыми символами, но их тяжелый блеск не оставлял сомнений в ценности.
Старик прошипел, и голос его больше не походил на скрип нищего:
— Не хочешь ли... большего? Я вижу жажду в твоих глазах. Я вижу, чего ты на самом деле ищешь... И у Меня это есть.
Иуда стоял как вкопанный, не в силах оторвать взгляда от тяжелых золотых монет. В душе его смешались изумление, страх и всепоглощающая жадность.
Когда он наконец поднял глаза, нищего в переулке уже не было.